На выжженной равнине, у киликийских ферм,
Стоял огромным лагерем воитель Олоферн,
Потели ассирийцы под тяжестью кольчуг,
Но бились словно черти, боялись их вокруг.
Средь этого нашествия, на небольшом холме,
Сам Олоферн ужасный сидел в своём шатре,
Не знал он поражений до этого ни раз,
Поэтому был весел и щурил хитро глаз.
Но как-то раз под вечер, коленки оголив,
В шатёр к нему шмыгнула прекрасная Юдифь,
Ещё что оголяла, увы, нам не узнать,
И Олоферн, похоже, не сможет рассказать.
Короче дело к ночи, воитель обалдел,
Точил он меч дамасский и про победы пел,
И вдруг такая дама — ну просто дар богов,
Таких он и не видел во время сладких снов.
Поели винограда и выпили вина,
И плоть свою мужскую насытил он сполна,
Потом ещё насытил и вновь вина хлебнул,
Умаялся воитель, среди ковров заснул.
А чаровница рядом давно уж не сидит,
Увидела в сторонке дамасский меч лежит,
Юдифь брезгливо сплюнула, как-будто не причём,
И хрясь ему по шее наточенным мечом.
Башка упала на пол, катилась, как кочан,
Сбив по дороге кубок и острых стрел колчан,
Юдифь её за волосы с усмешкою взяла,
В котомку положила и быстренько ушла.
А что случилось дальше не буду я писать,
Мораль совсем простая, её нам надо знать,
Уж если ты воюешь, отважен и хитёр,
То не пускай девицу под вечер в свой шатёр.