Прах столетий развеял ветер, волны времени смыли кровь,
Снова Жанна за всё в ответе и сгорает за правду вновь,
Снова страшный костер пылает, шелк волос превращая в дым,
И прекрасное умирает не истлевшим и молодым.
Как понять, как поверить в чудо? Где начало у сказки той,
Про девчонку святую будто, загоревшуюся мечтой,
Разорвавшую ткань столетий, с целым адом вступая в бой,
Получившую дар бессмертья за презренье к судьбе земной?
Лязги, вопли. В пустыне сеча. Паладины несутся вскачь.
Тяжкий меч мусульман калечит, беспощаден святой палач.
Ибо знает, что Чаша близко, чует крови густой вино,
Длань Христова вершит убийство. Пусть же сбудется, как должно.
Сарацин не успел закрыться, рыцарь сносит башку мечом,
Продолжая в душе молиться, тянет мертвого за плечо,
В подседельном мешке тяжелый, золочёный Грааль святой -
Два столетья искал его он, ежечасно вступая в бой.
И три следующих долгих века бродит в мире, храня Грааль
Босый, старый, больной калека...Баба добрая, всех ей жаль.
Тихо ноги ему омыла, накормила, чем бог послал:
"Дай же, боже, французам силы, раз уж мира ты нам не дал."
Жанна! В жаре войны столетней не горит лишь бессмертный дух...
Пусть разводят святоши сплетни, раз в них божий огонь потух,
Пусть достанет безумной силы, чтобы вера цвела костром,
Ты сама ведь судьбу просила, чтобы вел тебя божий гром!
...И случайно малютке мать молока нацедила в Чашу,
Что поставил на стол старик, попросившийся на постой...
"Жанка, умница, пей до дна! Пенку выбрось! Ещё, милашка?"
А старик ТАК смотрел в глаза, словно крикнуть хотел: "Постой!"
"Откажись, отрекись, дитя! Не прими эту Чашу муки,
Пусть другая встретит рассвет, на сожженье обречена!"
Глаз девчонский сталью сверкнул, потянулись к Граалю руки,
Приняла... Доблесть, веру, крест. Твоя Франция спасена!