Она одного так любила-любила,
что целовала рубахи в шкафу,
случайно оставленные, когда он
возвращался к жене "из командировки".
А жена его так любила-любила,
что "на дорожку" калитки пекла,
когда он пускался в очередное
странствие за поцелуем Калипсо.
А он их обеих любил-любил
как пёс, но крепче любил свободу,
да поздновато это открыл.
Как белая цапля, взглянувшая в воду,
однажды очнулась: "Такие дела.
Приплыли, ребзя; я – белая цапля!" –
но... утка с утятами, заводь темна
любви, и на вольную сил - ни капли.
...Мы все так любили-любили всех,
что, забывая себя, забили
алмазные гвозди в бессмертный смех
у собственной радости на могиле.