когда море расправило рябь, как ветер рубаху мятую,
распухло утопленницей,
талисманы надели норманны,
гарпуны снова пристально взглядом вгляделись,
вдовцами пришли молчаливо слушать блюз киты,
Один предложил: – выпустите гнев, как из клетки птиц,
и стали смотреть сверху вниз,
плавники сплели в кулак,
им слушать блюз плахи,
они вдовцы,
они не прощают…
и две фары Луны истлели над пустотой,
и только влажному свету,
озирая провалы,
в тоннель по стенам летучих мышей стекать,
опоясал тьму горизонт,
когтями вцепился в дремучий слух,
путешествует в лабиринте звука,
а сетчатка темноты,
отвисшую грудь тишины облапала,
в лоскуты эхо сцарапала…
испуганный рассвет пробудил сытые облака,
неторопливо уковыливают казнённые под мелкий дождь,
и расцвёл рыбий мех на поверхности гладкого моря,
мёртвый драккар
отныне
холодным, как камень,
западня и хранилище.