Молитва и смиренье нам даны,
чтобы от скорби исцелилось сердце,
чтоб на себя взглянуть со стороны
и злобе не позволить разгореться.
Всю жизнь воюем с тем, что не даёт
открыть земным блаженствам путь наружу
и наслаждений шумный хоровод
неспешно умерщвляет нашу душу.
И вот уже главенствует порок,
главенствует над бездуховным телом.
Мы ублажили плоть? И вот итог:
печаль рассудком нашим завладела.
Но мы собой по-прежнему горды!
Смирение, молитва - всё не наше.
Мы океан отвергли, взяв воды
в ладони уместившуюся чашу.
БальзамоВ