Тает медленный свет
на подвальной стене,
в желтых трубах
журчание Стикса,
я давно налегке, –
ни Любви, ни обид,
даже память, намаявшись
стихла.
Лишь сгорают стихи,
согревая на миг, опустевшие к
смерти ладони.
Ты же вежливо ждешь,
когда пьяный старик
в перевёрнутом Небе
утонет