Вечерние тени длины непомерной
Тихонечко мир избавляли от скверны
Прожаренной напрочь, насквозь атмосферы,
Которая нас окончательно веры
Лишила в гуманность надёжной прохлады,
Ведь каждый наш вздох стал отвратнее яда,
Где горло, подобно наждачной бумаге,
Просило, молило о капельке влаги,
Хоть мы и без просьбы вливали в желудки
Со всей безрассудностью, жадностью чудной,
Что только могли, лишь бы было холодным,
А значит, при зное вполне благородным.