А смысл? Закон – дурак,
играет на руку врагу,
и кто есть кто, мой лично враг
ноябрь в растаявшем снегу,
сосед, приличия забыв,
напрасно смотрит исподлобья,
сей мир, себе он лишь подобье,
папье маше для замка Ив,
в чём смысл, кричу? из декораций
себя, наученных, изъяв,
из всех озвученных предъяв
судьбы, приемлем только працу,
но не мацу, что за столом
отведал предавший апостол,
мой мозг пульсирует, а просто
я бьюсь об пол пустым челом,
за ним нет боли и обид,
за ним нет знания, а вера
угрюмо ставит мне на вид,
что нет достойнее примера,
чем просто данные в нулях,
когда есть смысл послать всё на фиг,
мир заплутал средь эпитафий,
как заплутал когда-то лях,
в леса Сусаниным ведомый,
опять ноябрь, опять ноябрь!
и эта листьев киноварь,
хандра моя спешит из дома,
с утра опять синоптик врёт,
что затяжная осень будет,
меня опять коленка будит
жены, фиксирую прилёт,
а за окном растаял лёд,
и снова вязок снег, как пуддинг,
казалось бы, ну, сколько можно,
ведь, не дурак, не дипломат,
из слов расхожих склеен мат,
опасным лезвием по коже
мне водит окаянный час,
о, этот, в сердце бьющий привкус,
и то ли фокус, то ли фикус
судьбой оставлен прозапас,
поток сознания, увы, мне,
сквозь интегральное часов
стучит, стучит, стучит унынье,
сквозь толщу пыльную азов,
что было сделано не так,
как чашка старая разбита,
течёт мой век сквозь время сито,
какой он в сущности пустяк
в сравнении со СПИДОМ
в сравнении блохи и зума,
вот кто-то даль пронзил и умер,
исчез из памяти и вида
любого, включая био,
и в том числе пространство,
мы метим в сто, а попадаем мимо
тех царств прижизненных, иль ханства,
и трудим горб, и сказки любим,
и чертим линии кругов,
а мир-то, в сущности, таков,
что ни себе, поди, ни людям,
в окно кошусь, а в том окне,
столь очевидная подача
повторов искренних, извне
всё это выглядит иначе,
не так, как разум мой кроит,
не так, как сердце кровью брызжет,
зима по признакам всё ближе,
и настроение сбоит,
быть искренним спешу с собою,
не в первый раз, не в это утро
умру от счастья ли, от сбоя
лазури волн и перламутра,
мне что, казалось бы, за дело
до самостийных антитез,
что чьё-то снова будет тело
кормить червей на Пер Лашез,
я знаю, нет таких зеркал,
что б адекватно отраженье
нам говорило: вот, решенье
всего, что ты себе взалкал,
о, человек, о, человече!
Зачем же ты сюда пришёл,
Корпел всю жизнь, но треснул шов
у половин, и сшить их нечем,
не суть. изъятием грешим
всего, что чуть чего, не любо,
мы наконечники вершин,
собой мечту пронзаем грубо,
мы повороты, дно у ям,
мы не расцветшие закаты,
мы каждый сам себе Хайям,
мы обретенья и утраты…