И стон луны к груди Днепра прижат,
и едким дымом сводит скулы неба
над мёртвой гарью взводного укрепа,
принявшего штурмующий пожар,
и снова «сто двадцатая» упала,
и вздыбилась земля мгновеньем алым,
оставив звон контузии в ушах.
Окопной правды цепкие объятья
не отпускают павшие тела,
и там, где бездна чёрная легла,
в атаке вечной боевые братья.
Там звёзды шепчут: Господи, прости,
и обнимают русские кресты
разливом темноты над водной гладью.