Красота! Красотища волшебная:
Изумрудом горит небосвод!
Разливается песня душевная.
И душа, разливаясь, поёт.
По реке, льдом укрытой от холода,
Разжимая колено в толчке,
Едет девочка этого города
По вчерашней своей колее.
Едет девочка на лыжах папиных,
И две палки чуть выше неё.
На щеке две большие царапины
И заметно, как жжёт горячо.
Поддаётся колейка знакомая,
Не укрытая за ночь снежком.
Идёт девочка, целью ведомая
Иль заботой своею о ком.
На плечах рюкзачок с синим бантиком.
Я утайкой погнался за ней
Вдоль реки, по сугробам и кантикам,
По вчерашней своей колее.
В прошлый раз я устал и отчаялся.
В прошлый раз я обратно свернул.
Но сегодня решил с нею справиться
И уверенней в бездну шагнул.
Позади фонари, окна города.
Впереди ледяная звезда.
Идёт девочка сильная, гордая.
Стремлюсь я — непонятно куда.
Снег искрится, скрипит и качается,
И ресницы уж тронуты льдом.
Но дорога никак не кончается.
Мы, наверно, одни с ней вдвоём.
Я — вдвоём, вместе с ней. А она — одна.
Сердце сжалось... Окрикнуть «Эгей»?
Вдруг её напугает моя игра?
Ей не страшно. Так значит, смелей!
Я ползу по равнине нетронутой...
Нет конца той её колее.
Далеко уже очень от города.
Назад хуже, чем дальше за ней.
Отстаю... Сердце бьётся отчаянно.
Трудно очень, но встать мне нельзя.
Я в ловушке своей же нечаянной...
Никакие мы с ней не друзья!
Она прёт, словно танк, сумасшедшая!
Что мне дело, до женских хлопот?
Может быть, она вовсе пришелица?
Кто ж там, в тундре, её, дуру, ждёт?
Что за глупости? Тащится, пыжится,
Будто дел у неё больше нет.
Может быть, повернёшь назад, лыжница?
Когда ж кончится твой этот след?
Идёт дальше. Почти что скрывается,
Виден лишь силуэт... Я устал.
Так нечестно, она издевается.
Должен быть хоть минутный привал!
Я устал. Дрожь в коленях горячая.
На ладонях мозоли, поди.
Если это любовь настоящая,
То тогда мне не надо любви!
Выдох! Вдох! Не терять мою милую!
Выдох, вдох! Правой, левой ногой!
Догоню и спрошу. Не помилую.
Для чего же я шёл за тобой?
Выдох, вдох... Вдалеке замаячило
Что-то вроде лампадки, окна...
Что бы это миганье ни значило,
Однозначно там будет она.
Ближе, ближе. Ещё вот немножечко.
Выдох. Вдох. Ещё ближе, ещё...
Вижу, вроде бы чья-то сторожечка.
Вот поднялась колейка её.
Я шагнул в её след. Легче лёгкого
Понесло по ледянке, дай бог!
Доберусь и обратно с дурехою
Побежим!... Дом. Окошко. Порог.
Постучал и вхожу. Что на холоде
Мне приличия тут соблюдать?
Знают все в нашем ветреном городе,
Путник мёрзнет — нельзя закрывать.
Скрип дверей. Половицы под инеем.
Лыжи, пимы и палки её.
Завладеть бы сейчас ещё именем,
Но тут только сгодится враньё.
Открываю вторую скрипучую,
Захожу весь в снегу наглецом.
А она меня взглядом колючим
Опрокинула вместе с отцом.
Извинюсь и уйду! Что я — маленький?
Ведь они неприличны совсем.
Только вот сейчас вытряхну валенки
И назад покачусь! Без проблем.
В горле ком, в груди сжалось, но взгляд на них.
Сам придумал и сам отвечай.
— Извините. Я шёл тут до вас двоих.
Пригласите, быть может, на чай?
Отец встал, подал руку булыжную:
— Проходи, будь как дома, малец!
Вот и всё. Я с тобой, моя лыжница.
Навсегда ты со мною.
Конец.