Охотники пришли в деревню.
Скоро вечер.
На твёрдом насте скользит нога,
но гончим легче.
Огонь пылает ярко возле туши вепря.
Собакам бросили куски.
Троим охотникам осталось добрести
до собственных домов внизу, у пруда.
Жена и дочка в красной юбке
идут навстречу.
Сосед собрался чистить крышу, наконец,
ведь завтра оттепель:
смотри, алеет небо сквозь свинец,
и будет ветер.
К теплу и галки раскричались, не спят.
Вон старый Питер с зятем
на пруде лунку долбят -
под вечер клёв лучше.
Описала я словами память детства -
я часами не могла наглядеться
на картинку на белой стене.
Где фламандцы живут, я не знала,
но знала, что в Моей Стране.
Я гуляла в картине частенько:
с ребятней на пруду играла,
гору слева звала Деревенькой,
гору справа Ледяной называла.
Я считала собак каждый вечер,
каждый вечер выходило не так:
то тринадцать, то пятнадцать собак.
Вот две рыжих,
девять чёрных гончих
заработали охотой пропитание.
Маленькие шавки деревенские
кушать вместе с ними прибежали.
Значит, всё-таки опять тринадцать
насчитала по хвостам и лапкам,
двое убежали куда-то,-
ну, и как тут не рассмеяться!
Эта мистика меня занимала,
как игра, просто так, под вечер.
О масонах ничего ещё не знала.
Да и был ли масоном Питер Брейгель?
А сейчас я живу в Вогезах,
Фландрия совсем недалече:
километров триста - пустяк,
и Питера Брейгеля узнаю при встрече.
Спрошу про собак.
2009