«Странные фрукты
В райском саду,
Больше не друг ты
Мне, какаду»
Теперь эти строки свободны;
Прогрызены прутья
Клетки изогнутым клювом.
Будь я
Совсем беззаботный,
Говорил бы: «любо»
В ответ на любой вопрос,
Но сам задаюсь вопросом:
Зачем проститутки
Принимают оплату бутонами роз,
Но не целой розой,
И куда пропадают утки
Из городского пруда зимой,
Когда наступает мороз.
Изгородь слОва, труда седой
Человек, возомнивший, словно
СловА — это голуби, он —
Принципал голубятни,
И его единственный долг —
Инспектировать птичий дом,
Проверять, не спят ли
Голубочки-словА, а потом,
Убедившись, что нет, не спят,
Но лишь засыпают, всегда засыпают,
Как раны солью, как дети вопросами
С головы до пят,
Мечтая стать взрослыми
Хотя бы к маю,
Выводить запятую
На небесном холсте —
Помятом, как память о тех,
Кто не жил зачастую,
А лишь говорил, говорил, говорил,
Перевалившись всем весом через
Рукоятку перил,
Ставши объектом потех,
О том, что живёт,
Что кто-то давно изобрёл
Неуслышанный шелест,
Наполненный смехом живот;
Но не был услышан никем,
Как если бы вдруг манекен
Ненароком на праздник забрёл —
На праздник непрожитой жизни,
И вот —
Обездоленный кот,
Полюбивший карниз,
Бумажный журавлик —
Он срывается вниз,
Летит,
Задаваясь вопросом:
«Прав ли».
Странные фрукты
В райском саду,
Истинный друг ты
Мне, какаду.
Единственный друг ты
Мне, какаду.