2. НОВАТОРЫ И КОНСЕРВАТИСТЫ
Новаторы
Занятный фортель: наступали
Те дни, когда, куда ни тычь,
Всё громче в обществе звучали
Пророки новой светлой дали
И к новой жизни вольный клич,
Слова: прогресс, народоправье,
Свобода, братство, равноправье...
И даже и иной паныч*
Пронялся ими и в приливе
Высоких чувств пошёл в народ,
Надеявшись, что принесёт
Утеху скорбным. Что уж, были
И среди бар двой-трое — люди,
Кто дело видели ясней,
Стремясь, пусть робко, к новизне,
Как чувствовали, что не будет
Им вечно барщина служить.
Но как в лесу коль кто заблудит,
Зазря надсадит только груди,
Зря кличет, плачет и кричит, —
Так отклика не находили
У бар прогресс и гуманизм,
А лишь сильней ещё будили
Жестокость, злобу и цинизм.
Консерватисты
А были и средь них такие,
Кто слёзы лили крокодильи
И жалились на крепака:**
«Проклятое настало время
Не только лишь для мужика,
Но и для пана! Это бремя
Крепачества не ровён час
Вконец погубит, дескать, нас!»
И начинали, как по книжке,
Читать, какой бы им барыш
Мог принести, подумать лишь,
Наёмный труд в своём делишке.
Да и те — тоже не хотели,
Не думали сломать на деле
Гнилых порядков прежний ход
И свободить ярма народ.
То и не диво! Своё царство
Родней для сердца, ну, а тот —
Бог знает, что там тот несёт
Свободный новый тип хозяйства.
А хоть там кой-какой чудак, —
Пророк и здравомыслья враг, —
Грозился, что-де государство
В лице любимого начальства, —
И не пройдёт двух лет, — само
Отменит барщины ярмо,***
Тот был обсмеян. «Это басня!
Как это — барщину отнять?
Она есть собственностью частной!
Кто ж право мог такое дать,
Чтоб частной собсности лишать?»
Неуверенность
В уверенности жили сей
Паны и в самый день последний
И спеси барственной своей
Не понижали ни на степень.
И как иной раз летним днём,
Когда закатный небосклон
Уж кроет грубой, чёрной тучей
И вот-вот жахнет и польёт,
С грозою яростно-кипучей,
А солнце всё ещё печёт,
Как будто из последней силы, —
Так и паны людей гнобили
Всё хуже в тот последний год,
Когда уж звонари спешили
На новый благовест звонить
И новый день провозвестить.
* Паныч (малорос.) — сын пана, молодой барин, барчук.
** Крепак (малорос.) — крепостной крестьянин. Крепачество (малорос.) — крепостничество, крепостное право.
*** Крестьянская реформа 1848 г. в Австрии (в частности, в Галичине, на Буковине и Закарпатье) — отмена крепостного права, проведённое австрийским правительством во время революции 1848 г. с целью приспособления экономики к потребностям капиталистического развития. Осуществлена под давлением революционных событий, охвативших также Галичину, Буковину и Закарпатье, и массовых крестьянских движений, в частности Галицкого крестьянского восстания 1846 г.. Согласно закона крестьяне обязаны были выплатить полную компенсацию в пользу помещиков в размере 20-кратной стоимости всех годовых крепостных повинностей. Помещики получали за крестьян большой выкуп, главное бремя выкупа несло крестьянство. Большинство крестьян оставалась малоземельными и экономически несостоятельными, значительная часть их была "освобождена" совсем без земли, и они сразу попали в экономическую зависимость от землевладельцев. В собственность помещиков перешли почти все леса и пастбища, за пользование которыми крестьяне вынуждены были отрабатывать или платить.
Новатори
Цікава річ: часи зближались,
Коли, звідкіля не зирни,
Чимраз гучніше розлягались
Ладу нового віщуни,
Слова: свобода, рівне право…
І навіть панськії сини
Перейнялися ними й жваво
Пішли між люд і понесли
Потіху скорбним. Ба, були
І між панами два-три – люде,
Що бачили ясніше діло,
Хапалися, хоч і несміло,
Новин, бо чули, що не буде
Їм вічно панщина служить.
Та мов хто в лісі заблукає,
Даремно груди надриває,
Даремно кличе і кричить –
Так послуху не знаходили
Слова новії у панів,
А тільки більше ще будили
Завзяття і дразливий гнів.
Консерватисти
Були й такії поміж ними,
Котрі не раз перед чужими
Жалілись: «Дідьчий час настав,
Не лиш для хлопа, а й для пана!
Ота робота панщизняна
Зовсім руйнує нас», – мовляв.
І починали, наче з книжки,
Вичитувать, які пожитки
Приніс би їм наємний труд.
Та й ті не думали на ділі
Змінить порядки застарілі
І увільнить з ярма свій люд.
Воно й не диво! Власне царство
Всміхаєсь кождому, а ще
Бог знає, що там принесе
Нове свобідне господарство.
А хоч там деякі пророки
Грозили, що за два-три роки
Уряд сам панщину знесе,
То їх осміяно. «Се басні!
Та ж панщина – приватна власність!
Яке ж уряд міг право мати
Приватну власність відбирати?»
Непевність
В тій певності жили пани
Аж до остатньої хвилини,
Своєї гордості вони
Не вменшували ні краплини.
І як не раз літньої днини,
Коли західний неба край
Вже вкрила груба, чорна туча
І звільна, грізно суне, знай,
Глухими громами кипуча,
А тут ще сонечко жарить,
Немов натужує всі сили, –
Отак пани людей гнітили
Найдужче в тій остатній хвили,
Коли вже дзвонарі спішили
На благовіст новий дзвонить.