***

* * *

Сквозь вечность пройдя в безнадежности строк,
Я в обществе принят, в себе – одинок;
И в этой породистой скачке небес
Гляжу, как призы – продаются на вес.

Под звездным копытом лихого коня
Душа распласталась, - чуть шире меня, -
И пылью космических радужных зим
Мой дух нарывает, как Бог – пилигрим.

Кочуя в заоблачном мире надежд
Любовь пребывает всегда без одежд,
И кубок удачи навзрыд расплескав,
Смеётся, слезами свой след обласкав.

И снова, и снова – прыжком в небеса,
И снова, и снова – как божья роса
Межзвездною пылью нисходят слова,
Как будто тобою полна голова...

* * *

Золотая ржавчина ложится
Спелыми мазками на леса;
Запах увядания кружится,
Превращая листья в паруса.

Все в природе - сдвинуться стремится,
В бликах солнца, в призрачных тенях;
Потепленье красок – называет Лица
Даже на статических ролях.

Твой изгиб – в округлости гортани
Светлым упирается стихом:
Так во сне, порою, мы летаем,
Восходя на небо босиком.

* * *

Когда печаль касается тебя,
Приходит ветер, к сердцу приторочен;
Бурьянами извилистых обочин
Путь столбовой напрасно теребя.

Ты в ночь идешь; и вечер-неврастеник
Дрожит неподымаемым крылом;
И тень меж окон длится на простенок,
Как будто тьма стремится напролом.

И нет в душе неразрешимой тайны,
Как нет суда на небе и в себе.
Мы в очередь с надеждой входим крайним,
Чтоб быть последним – в прожитой судьбе…

* * *

Мне не дано – ни знать, ни понимать, –
А лишь вещать о том, что мне открыто;
И наполнять разбитое корыто
Живой водой, но жаждой – не страдать.

Так непомерны Божии причуды
В жестоком сотворении чудес, –
Немыслимые горы до небес
И злых сердец священные сосуды.

Кто понимает, – только тот живет;
Кто подъяремный – тот влачит телегу;
И даже Светом падая по искристому снегу,
Всё ждет тепла, пока всего сожжет…

Май

Цвет яблонь набухает сквозь рассвет;
Так день врезает в ночь живой стилет;
И облака белеют надо лбом,
Как, распустившись, лепестки – слепым бельмом.

На брачный пир, надевши свой наряд,
Танцуют яблони, и словно вечность, сад
Всего-то на неделю – как в раю,
И птицы райские лишь про любовь поют.

Приходит ветер, запевала-многолет,
И лепестки летят, но новых песен – нет;
И яблони зеленые стоят,
Как будто приняли какой-то живоносный яд.

Сочится в яблоки рассветная вода;
Кровь солнца жизнь впивает в невода;
И кто-то рыбу с яблонь соберёт,
Когда приходит осень в свой черед.

…И снова приближается заря, -
Заря вечерняя; и будто время зря,
Всё замыкается – от крови до крови,
А белый день – туманом, хоть реви.

Вы – лепестки, летящие в траву,
И ваша жизнь – во сне, не наяву,
Когда вбираете всю радугу в себя,
Лишь белым-белым снегом, – не любя…

* * *

Писать про жизнь и жить – две разные задачи,
И не решить в себе трагический бином;
Для хищной правды слог – лишь сказки об ином,
А то, что в корне слов, – живей, чем жизнь, - тем паче.

Я слышу смех вокруг, настоенный на плаче:
Раствор всегда темней, коль банка – кверху дном;
И знать, и быть – верней, как будто два в одном,
И бьешь – собой себя, и не получишь сдачи.

А все-таки стремглав не пропадают лица, -
Стирая грань миров, теряя буквам счет;
Застывшее – стечет, а смертное – продлится,
Бессмертный строй слогов назвав наперечет.

Поэзия живет в пробелах меж словами,
Как воздух, что несет дыханье между нами.

* * *

Я Родину принял на Волжских просторах,
Хотя отчий дом для меня – Ленинград;
Но плес ярославский – как пенье на хорах, –
И пусть не стяжал я особых наград,

Но непререкаем мне в шепоте леса
Завет первозданной родной стороны,
И ласковой лжи дымовая завеса –
Не скроет паденья и гордость Страны.

Тяжелой истории трудную память
России у недругов не занимать;
Народ пережил и потери, и пламя,
И все ж отстоял свою Родину-Мать.

…История мстит нерадивым потомкам,
Которые предали предков своих.
Не зрите на прошлую жизнь как в потемки,
Где мертвые отняли славу живых.

Пусть те, кто поднял глобалистское знамя,
Припомнят учебников старых слова.
Где правда, где ложь, да, – решаем мы сами,
Коль Родину в сердце хранит голова.