«МЫШ и МЫШЬ»
(любовно-бытовая драма)
ОН
Мыш был в годах. Чуть полноват, чуть неуклюж, чуть лысоват,
Серьёзен, грустен, нелюдим и проживал всегда один,
А кровом для него от века – районная библиотека.
Мыш от рожденья грыз науку, всё без разбора, всё подряд:
От Пифагора и до Гука, местами пройден им Сократ.
Он тщательно вгрызался в Бора, том Менделеева проел.
Мышу был дан пытливый норов, Мыш редко отдыхал от дел.
Тома Фуко и Левенгука, Ландау, Канта грыз и грыз.
Питала плоть его наука, и очень въедливым был Мыш!
Он посещал другие стеллажи, – они недалеко, в соседнем зале, –
Переварил «Над пропастью во ржи», – представьте-ка! – в оригинале.
Отведаны «Отцы и дети», «Рудин» им, «Война и мир», начало «Воскресенья»
Своей «духовной жаждою томим» отведал Пушкина, Берггольц стихотворенья.
И в музыке он свой прошёл ликбез: вгрызался с наслажденьем в ноты
Фуг Баха, моцартовских пьес и описания кларнета и фагота.
Попался как-то томик «Виктор Васнецов» с «Алёнушкой» на голубой обложке.
Грызнул, – понравилось! В конце концов от десяти страниц ни крошки.
И, несмотря на свой невзрачный вид, был этот Мыш великий эрудит.
Итак, Мыш жил в библиотеке.
ОНА
Мышь за углом жила, в аптеке,
С клеймом соседей «девы старой», с мечтой обзавестись всё ж парой,
Что улыбнётся ей судьба, разглядывала в зеркалах себя
И так и сяк и находила, что выглядит довольно мило.
Была поклонницей диет ( не знала сыра и котлет,
О них брошюрки прогрызала, тем самым тело, дух питала
На завтрак, ужин и обед.
Следила за собой и ловко
Для красоты волос и тела инструкции всех мазей ела,
Для кремов не одна страдала упаковка.
Здоровье берегла. В рассветный час
Сгрызает надпись с упаковки «Витамины»
И этикетку капелек для глаз,
Коль где кольнёт, тогда – от седальгина.
ВСТРЕЧА
Однажды вечером Мыш вышел на прогулку.
Идёт себе по травке не спеша.
А в этот час, – о, рок! – по переулку
Навстречу Мышь, изящно хороша.
Он шляпу приподнял: «Ах, здрасьте! Здрасьте!»
Она ему – улыбку, взмах ресниц,
Подумав про себя: «Какое счастье! –
Возможно, это долгожданный принц.»
«Я, незнакомка, рад безмерно встрече.
Вы так прекрасны! Растерял слова…»
«Ах! Я смущаюсь…ваши речи…
Как изумрудна у забора крапивА…»
«КрапИва у забора» – вы сказали.
Да, изумрудна, что ни говори!»
И он ей рассказал кой-что о Дале
И про другие в мире словари.
И, под руку гуляя вдоль забора,
Он говорил ей, как звучит фагот,
Про Васнецова, Канта, Пифагора,
Мышь слушала Мыша разинув рот.
Он, рассыпая комплименты,
Решился чаровницу пригласить
Зайти в его, Мыша, апартаменты
Их осмотреть, потом перекусить,
Мол, там от Левенгука есть обложка,
У Фарадея несколько листов,
Есть у Сократа и Фуко немножко,
А на десерт возможен «Карл Брюллов»…
Мышь милою головкой покачала,
Сказав: «Уверена, роскошна ваша снедь,
Но поздно уж» – и другу отказала, –
Боялась, как бы ей там не пополнеть.
Условились о встрече в том же месте.
Её ладошку задержал в руке.
Всю ночь мечтал о ней как о невесте,
Она о нём же – как о женихе.
ОНИ СОШЛИСЬ
Они сошлись.
Жить порешили здесь, на нейтральной полосе.
Норушку скромную купили, кой-что из мебели, – как все
Живут обычно в мире люди, с надеждою, что лучше будет.
А Мышь (наивное созданье!) сосредоточила вниманье
На мужа лишней полноте и на лысеющем хвосте,
Несёт разумное питанье:
Инструкции своих диет, «Как быстро похудеть» буклет,
И подаёт ему поднос с коробочкою «Рост волос».
Мыш пищу каждый раз съедает и молча с грустью вспоминает,
Какие толстые тома Кюри, и Маркса, и Дюма
В библиотеке там на полках, а от инструкций мало толка…
Но он жену не обижает, ей ни на что не намекает,
«Привыкну, – думает, – потом. Ведь главное – семья и дом.»
И с вечера ей до рассвета куски из «Фауста» читал,
И полностью прочёл «Про это», чем и смущал, и возбуждал.
Но время шло, а он – ни с места, чтоб долг супружний исполнять,
А Мышь-то из другого теста, детей ей хочется рожать.
Тайком в аптеку шасть, стащила инструкций по «Виагре» (пять!),
На ужин мужу положила и ласково уговорила Мыша их съесть, и стала ждать.
Ан ничего! Он, вновь погладив жене коленки и плечо,
И кое-что, что ниже сзади, читал ей «Мцыри» горячо.
О, сколько в бедном сердце стона! Но всё ж сдержать его могла,
Инструкции тестостерона супругу в ложе принесла.
Причмокивая, сгрыз до крошки, сказал «спасибо!» и зевнул,
Погладил нежно Мыши ножки, сам носом – к стенке и уснул.
Старалась Мышь, что было силы, расшевелить хоть как Мыша,
Каких инструкций ни носила! Но ни гу-гу и ни шиша.
А как страдала от науки! Мгновенно опускадись руки,
Лишь только Мыш откроет рот и речь о Гуке заведёт.
И дёргались у бедной веки от Фарадея и Сенеки,
И тотчас приступы мигрени от слов «Фуко», «Маркс», «Энгельс», «Ленин».
Но ради мужа всё терпела. Страдала, чахла и бледнела.
А Мыш того не замечал, тайком о книгах всё мечтал.
ОНИ РАЗОШЛИСЬ
Мыш как-то раз, потёрши веки, «Виагры» этикетку съел,
Сказал: «Умру без библиотеки. Я в этой норке не у дел.
Прости меня, моя родная, не упрекай меня, мой друг,
Но у меня судьба такая, что без наук я как без рук.
Я даже забываю, слышишь, кто Пирогов, а кто Сократ…
Ведь есть кругом другие мыши…Найдёшь по сердцу! Буду рад.
В душе по-прежнему лелею тебя, хорошая моя.
Но эта пища диарею лишь вызывает у меня.»
И тут же лекцию прочёл о диарее и рахите, о коклюше и менингите,
И как сие предотвратить – всё, что успел переварить.
Для украшения тирады добавил, как поют цикады.
Напялил шляпу, тихо вышел, в библиотеку побежал.
Как в душу плюнул бедной Мыши! Как в сердце ей вонзил кинжал!
Она в истерике рыдала: «Зачем я грацию блюла!
Подруга же предупреждала, жить в ресторан не раз звала!
Питаясь там, имела б силы и книг тяжёлые тома
Возлюбленному бы приносила Толстого, Ленина, Дюма!»
Отплакавшись, пошла ко складу аптечному, где столько лет
Жила. «Приду и тотчас выпью яду, и сразу, мигом – на тот свет!»
Идёт-бредёт… Нос вытирает, а рядом бабочка порхает…
Поёт весёлая синичка, и в лужице блестит водичка…
В цветах-красе трава и ветки, играет солнышком июль…
И Мышь сгрызает этикетки успокоительных пилюль…
ПОРОЗНЬ
А ближе к ночи размышляла, достав подушки, одеяло
И глядя на лучи заката: «Одной быть – нет! Ах, надо, надо
К Мышу, пока не разлюбил, пойти, вильнуть хвостом, прижать к груди…
А под столом есть крошки шоколада…
Вот утром ими подкреплюсь, – я крест поставлю на диете:
И без диет живут на свете, – и к мужу бодренькой явлюсь… »
Мыш жадно грыз страницы Гука, а после, голод утолив,
Подумал: «Хороша наука! Но я горяч и тороплив:
Жену-красавицу оставил! А ведь она добра, верна…
Вот завтра утром к ней отправлюсь, скажу: «Прости, прости, меня!»
ЭПИЛОГ
Возможно, звёзды бы сошлись, то есть сошлись бы Мыш и Мышь,
И долго б в счатье длился брак, но появился Кот-маньяк.
Проник в ночи в библиотеку, а через час прошёл в аптеку.
Не наступил ещё рассвет, а ни Мыша, ни Мыши нет.
Друзья, мораль сей басни такова:
Не следует в семье «качать права»!
(2019)