В дождливый день печальной, тёмной ноткой
Старушка шла по парковой аллее,
Кавалерийской шаркая походкой,
Как пятый прокуратор Иудеи.
Но плащ не бел, кровавого подбоя
В одежде нет. Облитая дождем,
Она прошла тихонько предо мною
В невзрачном оперении своём.
Старушка скрылась, ветер как валторна
Вздохнул глубоко, влагу с крон отряс,
И вот уже растительные формы
Библейский мне продолжили рассказ.
Рябинка, головой склонясь повинной,
Как будто каялась всей позою своей,
А тополь рядом с грешною рябиной,
Навис над нею словно фарисей.
Дождь ей шептал: о, суета земная!
Она найдёт тебя в любой глуши,
Но я тебя, жено, не осуждаю,
Иди себе и больше не греши.
Дождь шёл и шёл, он сыпал листьям бусы
В раскрытую ладонь, поил асфальт.
Потом читал молитву Иисуса
Заблудшим душам сумрачных дриад.
Вот он закончился, и что же? – очень скоро
Порвался туч затейливый карман,
И светлый Феб вернулся в царство Флоры,
О чём мечтал отступник Юлиан.