Дворняжки
Большой маршрутный автобус быстро двигался по заснеженной, искрящейся от дневного зимнего солнца проселочной дороге. Пассажиров было немного, и все они расположились в хвосте ЛИАза.
Водитель уверенно, невозмутимо держал направление, не сбиваясь с курса, хотя на льду длинную, тяжелую, неповоротливую машину немного кидало из стороны в сторону. Маршрут был неоднократно пройден т.к. по времени это был третий, предпоследний рейс за текущий рабочий день. Каждая кочка, выбоина или накатанное, скользкое место изучены, как свои пять пальцев. По обеим сторонам дороги, возвышались высокие сугробы. Грейдер прошедший два дня назад, расширил проезжую часть до такой степени, что теперь встречные машины могли разъехаться, не цепляя друг друга и искусственные, снежно-ледяные новообразования бортами.
Вдоль проезжей части, чуть ближе к правой стороне, навстречу движению дурашливо играя и прыгая, друг перед другом, бежали две небольшого роста и возраста собачонки. Они были без ошейников, что говорило о полной свободе и независимости. Выскочить за пределы обозначенной высоким снежным бруствером белой дорожной ленты они не пытались, беззаботно виляя хвостами и заливаясь громким, весёлым лаем. Казалось, они радовались первому солнечному дню, наступившему за последнюю пару недель серого, пасмурного неба, сырых метелей и ранних сумерек.
Можно ли было бы их объехать заранее, плавно сместившись левее или резко приняв влево позднее…? Вопрос остался открытым. Кто знает, что на уме у весёлых собачонок, в какую сторону им заблагорассудится отскочить в следующий момент, а бежали они, ничего не замечая, уже чётко по центру дороги. Бурлящий не к месту и не ко времени, весенний гормон, окончательно лишил братьев или сестёр наших меньших чувства самосохранения, неся мохнатые оболочки в собачью неизвестность…
Автобус катился, не сбавляя скорости по прямой линии. Ни один мускул не дрогнул на каменном лице водителя. Он продолжал движение, даже не попытавшись объехать или притормозить. Всё эти эмоции, точнее их отсутствие отражались в панорамном, огромных размеров салонном зеркале заднего вида.
Было ли это единственным правильным решением в данной ситуации, известно только господу и отчасти водителю. Резкий поворот руля или экстренное торможение могли привести к потере контроля над машиной и серьёзным последствиям.
Собачонки скрылись из виду. На мгновение всё застыло, как на кадре диапозитива. Из-под днища с левой стороны, раздавалось жалобное скуление, переходящее в визжание и вой. Мурашки ползли по телу, стало очень неприятно особенно потому, что сделать уже ничего нельзя. Можно было только представить происходящее под днищем автобуса. Что случилось? Куда попали бедные дворняги? Оказались между крылом и колесом или попались под вращающийся кардан?
Вскоре звуки затихли. Ощущение сострадания и дискомфорта овладевшее пассажирами повисло в напряжённом воздухе. Все молчали. Постепенно наползало непонятное, неприятное чувство вины. Толи за бездушного водителя, который и не думал тормозить, толи за себя, что не попытался сказать шофёру, остановить движущуюся десятитонную массу металла. Предательски утешительное оправдание: «но ведь всё равно было уже поздно…» В транспорте находились люди, дорога это ведь не симулятор или компьютер, где можно всё исправить или начать заново. Возможно, водитель знал, что делает. Опыт и ситуация подсказали это решение, в противном случае он садист и живодёр получающий удовольствие от гнусного процесса…
Я посмотрел в окно. Автобус так же быстро удалялся от рокового места, оставляя за собой след из завихрений снежной пыли. Отброшенная в сторону, одна из дворняг прихрамывая, крутилась на одном месте и растерянно осматривалась. Всем своим видом выказывая удивление и недоумение, казалось бы, вопрошала: Ну, где ты!? Где ты!?
Краски дня померкли. Липкая, навязчивая жалость проникала через мозг в нервные окончания, занимая временно позиции и пространство, которые впоследствии станут исходником для работы души.
Через пару недель я поехал в деревню проверить состояние хозяйства, выбрав такой же погожий, ясный денёк. Вопрос, что же всё-таки случилось на просёлочной дороге нет-нет, да и всплывал в моём мозгу. Машина неуклонно приближалась к злополучному месту.
… в рыхлом отвале, отодвинутом на обочину уборочной техникой, виднелся частично вмёрзший, бесформенный комок шерсти. Он выделялся, темными очертаниями на белом фоне. Когда-то растопленный теплым, бренным ещё тельцем снег, теперь образовал вокруг него защитную, относительно прочную корку.
Вокруг неторопливо и деловито вышагивали два профессорского вида ворона, заложив крылья-руки за спину, как бы думая, о чём вам ещё поведать, высматривали более-менее удобоваримые фрагменты плоти, постукивая огромными клювами по бренным костям пытаясь пробить ледяной саркофаг…
P.S. Негласно, машинисты поездов не применяют экстренного торможения, чтобы избежать более серьёзных последствий. Но и помеха должна быть соответствующая.
P.S.S. Вот такая аллегория…