Дмитрий стоял у окна в зале ожидания и молча смотрел на взлетающие и садящиеся самолёты. Как ему сейчас не хватало этого ощущения полёта и свободы! Где-то там, за облаками, прошла его жизнь, в которой всё было просто и расписано по картам. А здесь, на земле, ему пришлось в очередной раз решать непростые вопросы. Бывший командир борта 557 переживал за свой экипаж: удастся их задумка, или этот упрямый следователь всё-таки доведёт своё подлое дело. Бывший КВС знал всё: и про допрос, и про то, как Николая с Евгением пытались уговорить написать фальшивые признания, угрожая им тюрьмой и неприятностями с близкими. Всё это, безусловно, злило старого лётчика.
– Что братишка волнуешься? – спросил его подошедший брат.
– Интересное дело, Андрюх, – задумчиво произнёс Дмитрий, глядя на медленно ползущий по перрону самолёт, – впервые в жизни у меня получилось собрать нормальный экипаж, как тут же их хотят разъединить и арестовать. Ну как можно вообще в этой стране что-то хорошее построить — всё ж переломают. Сами хотят, чтобы у них были нормальные люди и сами же их прессуют. Ну как так?
С этими словами он посмотрел на Андрея. Тот ответил:
– Даже не знаю, что тебе сказать на это брат. Но мне кажется, что ты чересчур привязался к этому Озерцову. Он хороший пилот, но не стоит так уж из-за него впадать в отчаяние и на страну косо смотреть. Страна тут не причём. Люди порой ошибаются.
– И ты туда же? То есть ты тоже считаешь, что мой второй пилот поступил неправильно, когда принял решение о посадке?
– Да нет, что ты сразу. Просто ты так за него переживаешь, что боюсь, до пенсии не доживёшь с такими нервами.
Дмитрий посмотрел на брата и произнёс:
– Этот просто хороший пилот месяц назад меня с войны спас. Я ему жизнью считай обязан. Ему и Фонвизину. И их Богу, который, как они утверждают, их хранит. Поэтому я сделаю всё возможное, чтобы они продолжили летать. Или ты тоже заметил очередь из пилотов в кабинет Пешкова?
Канторович-младший лишь пожал плечами в ответ.
– То-то же, – произнёс старший.
В этот момент к ним подошёл Ижевский.
– Пойдёмте, регистрация на наш рейс началась, – сказал он.
Братья взяли свои чемоданы, и пошли за Владиславом. У стойки регистрации, помимо следователя Рощина и Кирилла Лужина, представителя авиакомпании «РУСАВИА», они заметили ещё несколько человек.
– А это кто такие? – спросил Дмитрий.
– Экспертная комиссия от Следкома и транспортной прокуратуры, – объяснил Ижевский, – они тоже летят с нами по требованию следственного отдела.
— Ладно, пусть тоже смотрят, лишние свидетели нам не помешают.
А через час они летели прямым курсом в Самару.
* * *
На следующий день после прилёта, следственная группа, во главе с Ижевским Владиславом Игоревичем, приехала на филиал завода ОКБ Туполева. Руководство встретило их достаточно вежливо и по-деловому. Из сразу повели в помещение, где располагался симулятор авиалайнера.
– Значит у вас вопрос относительно качества и безопасности нашей новой модели «Туполева-214»? – спросил директор завода ОКБ.
– Не совсем, – ответил следователь транспортной прокуратуры, – задача следствия выяснить: как долго ваша модель сможет продержаться в воздухе с повреждённым двигателем и рулём высоты.
– В таком случае вам поможет наш инженер по программным технологиям, – сказал директор и представил его, – Каморин Павел Михайлович.
Молодой человек поздоровался и пригласил всех пройти в кабину симулятора. Ижевский посмотрев на всех, произнёс:
– Сколько человек вместит кабина?
– Со мной – пятерых, – ответил Каморин, – можно конечно больше, но это сильно повлияет на точность работы симулятора. В принципе, вон за тем столом компьютер, где будет демонстрироваться видеокартинка в режиме online, можно будет всё увидеть и услышать.
– Я тоже не вижу смысла быть там всем, – согласился Ижевский и распорядился, – коллеги, со мной и Павлом пойдут пилоты, майор юстиции Рощин и, наверное, вы, Кирилл Максимович?
– А мне там что делать? — произнёс Рощин слегка недовольным голосом, – я и с компьютера всё увижу.
– Это приказ Белозёрова, – строго сказал следователь прокуратуры.
После этого сотрудники комиссии вместе с другим инженером по фамилии Сомовов, сели за стол. Остальные шесть человек пришли в кабину симулятора.
Там все заняли свои места. Дмитрий Канторович сел на место командира, а его брат сел рядом на место второго пилота. Тот посмотрел и попросил:
– Андрей пересядь, пожалуйста, на место бортинженера, а вы, товарищ майор проходите, не стесняйтесь, на место второго пилота.
– Это излишне, – отмахнулся Рощин.
– Это для того, чтобы вы лично поняли, какого управлять повреждённым самолётом. Присаживайтесь, не стесняйтесь.
Майор юстиции посмотрел на Ижевского. Тот взглядом дал понять, что пререкаться не стоит. Тогда следователь СК пересел на место рядом с командиром. Тем временем инженер Каморин включил систему и на экране, точнее в окнах виртуальной кабины появилась картинка аэропорта.
– Итак, – произнёс следователь транспортной прокуратуры, – согласно заключению экспертов, повреждённый самолёт, имея тягу в одном двигателе, мог долететь из города Речаевска в город Саратов. И сейчас мы это наглядно проверим. Начинайте, Дмитрий Николаевич.
– Спасибо. Павел Михайлович, – сказал тот, доставая копию заключения бортинженера, – условия такие: маршрут Речаевск — Саратов, аэропорт Гагарин, высота 2000 метров, скорость 700 километров в час. Условия взлёта: правый двигатель прострелян, а также внутреннее повреждение руля высоты.
Инженер вводил данные со слов пилота и в какой-то момент остановился.
– А как вы намерены набрать две тысячи с прострелянным двигателем? – спросил он.
– Также, как это сделал Николай, — ответил Дмитрий.
– Но дело в том, что если выстрелить по самолёту, он взорвётся на месте и вы даже с места не сдвинетесь.
– Смотря куда стрелять, – сказал Андрей Канторович. – Если аккуратно, то можно не попасть в важные органы двигателя ПС-90А.
Майор Рощин тем временем равнодушно смотрел на приборы.
– Но наша программа не умеет так «стрелять», – сказал инженер, – если я введу этот параметр, то вы взорвётесь при попытке набрать тягу. Давайте я поставлю вам повреждение класса B, это как пожар двигателя, или в него молния попала.
– Без разницы, главное вы нам в руль высоты задайте нужные данные, – произнёс Дмитрий и сказал строго Рощину, – пристегнитесь, товарищ майор, будет трясти.
Тот застегнул ремень безопасности и Каморин выставил нужные параметры и включил камеры. Канторович принялся запускать двигатели. Затем он выдвинул РУДы вперёд и картинка на экранах начала двигаться. Достигнув скорости отрыва, бывший КВС потянул штурвал на себя. Самолёт принялся взлетать и в этот момент зажёгся сигнал тревоги.
– Пожар правого двигателя, — сообщил его брат и активировал систему тушения. Затем зажёгся красный цвет: неисправность руля высоты.
– Рощин, помогай! – скомандовал Дмитрий и тот с изумлением взялся за штурвал и потянул на себя.
– Плавно, не дёргайте, – сказал Андрей и спросил, – чувствуете, как тяжело поддаётся?
Следователь молчал. Кое-как набрав 1937 метров, Канторович, перев;л виртуальную машину в горизонтальный полёт.
– До Саратова 800 километров, лететь больше часа, – сообщил Каморин, – поэтому я немного сокращу программу.
– Сократите до того момента, когда борт начнёт переворачиваться в воздухе, – сказал Дмитрий.
Инженер задал нужные параметры. Спустя какое-то время картинка на экране начала переворачиваться и в кабине началась тряска. Рощин немного вздрогнул и произнёс:
– Что это?
– Переворачиваемся, – спокойно произнёс Дмитрий Канторович, – сейчас наш самолёт сделает два вращательных движения и упадёт.
Причём он говорил таким голосом, как будто речь шла о погоде. Видя его равнодушие, майор немного забеспокоился:
– Так сделайте что-нибудь, чтобы он не упал. Я не для того сюда летел, чтобы посмотреть падение самолёта.
– Это невозможно. У нашего борта повреждена система управления. Но если вы настаиваете, то давайте попробуем, берите штурвал.
С этими словами пилот и следователь взяли штурвалы и попробовали остановить падение. Переворот прекратился. Но из-за потери управления, виртуальный авиалайнер продолжал падать вниз. Вскоре он достиг высоты 500 метров, а затем послышались сигнал-предупреждение: «Опасно - земля! Опасно - земля! Поднимитесь! Поднимитесь! Поднимитесь! Опасно - земля! Опасно - земля!». После этих слов виртуальный лайнер грохнулся о землю. Кабина осветилась красным светом — программа закончилась.
– Вы не долетели и половины пути до Саратова, – произнёс Каморин, глядя в экран, – ваш самолёт разбился в 5 километрах от нп Михайловка.
– А теперь покажем следователю тот же самый маршрут, но с незначительными повреждениями руля высоты, – сказал Канторович и спросил Ижевского, – Владислав Игоревич, не возражаете?
– Ни сколько, — ответил тот, записывая что-то в протокол, – мы рассматриваем все возможные варианты посадки.
– Павел Михайлович, пожалуйста, – попросил Дмитрий.
– Понял, незначительные повреждения руля высоты, двигатель всё также повреждён, – произнёс инженер, устанавливая программу.
В этот раз виртуальный лайнер долетел до Саратова и даже смог войти в глиссаду. Рощин потирал руки — наконец-то хоть что-то пошло по его плану. Он уже сидел в предвкушении своей победы, как вдруг неожиданно, даже для Канторовича, самолёт накренился, задел крылом землю, перевернулся в воздухе и тоже грохнулся о землю. И вновь неприятный сигнал тревоги, и красный свет во всю кабину. Наступила тишина. Все молча смотрели в экран, не смея произнести слова, так как все понимали — если бы пилот послушался приказа службы безопасности авиакомпании, вместо виртуального борта разбился бы настоящий.
– Ну? – произнёс с вызовом Дмитрий Николаевич, глядя на Рощина. – У вас ещё остались вопросы, товарищ майор юстиции?
Тот молчал, ибо сказать ему было нечего.
– Учитывая сии обстоятельства, а также моральное и физическое состояние моего второго пилота, он не мог поступить иначе. Посадка в аэропорту Волгограда была единственным спасением для всех.
– Кроме того, по заключению экспертов, данный борт подлежит восстановлению, – вставил Ижевский, – и после заключения техников, продолжит свою службу в авиакомпании. Вам есть что добавить?
Рощин молча отстегнул ремень безопасности и, встав с кресла пилота, направился к выходу.
– Вячеслав Андреевич, – остановил его следователь транспортной прокуратуры, – протокол подпишите, пожалуйста.
Тот молча чиркнул пару подписей на двух листах и уставшим голосом произнёс:
– Потом оригиналы ко мне в отдел, я должен приобщить их к делу.
– Оригиналы пойдут в следственный отдел транспортной прокуратуры. Позже вам на почту вышлют скан-копии. И то, если мо; начальство сочтёт нужным. Дело ведёт мой отдел, а вы лишь помогаете.
– Ладно, – сказал майор юстиции и вышел из кабины симулятора.
– Вот и всё, – произнёс Дмитрий.
– Что и требовалось доказать, – добавил Андрей.
– А теперь коллеги давайте запишем на камеру ещё раз обе посадки", но уже для протокола, без посторонней речи, — сказал следователь транспортной прокуратуры.
Андрей Канторович занял место второго пилота и вместе с Дмитрием они повторили имитацию полёта. В конце следственного эксперимента, Владислав попросил:
– А можно мы теперь совершим посадку в Волгограде, как это сделали Озерцов с Фонвизиным.
– Давайте, – согласились братья Канторовичи и старший из них попросил Каморина:
– Павел Михайлович, всё то же самое, но теперь маршрут в Волгоград.
– Понял, – ответил инженер, вводя новые параметры, – курс на Волгоград.
Андрей добавил:
– Ты у нас сегодня в роли штурмана.
– Не то слово.
Когда всё было готово, пилоты принялись сажать виртуальный борт на короткую полосу. Рассчитав скорость, снижение, они попытались сделать посадку как можно мягче и безопаснее. Отчасти им это удалось — самолёт начал замедлять скорость раньше, чем это было по-настоящему. В какой-то момент Кирилл Лужин, представитель авиакомпании, произнёс:
– Ну, вот Дмитрий Николаевич, у вас-то получилось не выкатиться за пределы полосы.
– Не совсем, – загадочно произнёс Каморин, внимательно наблюдая за происходящим.
В этот момент нос виртуального самолёта вздрогнул и резко опустился вниз. Послышался грохот.
– Что это? – не понял представитель авиакомпании.
– Передняя стойка шасси выкатилась за торец и переломилась, – объяснил инженер завода.
– Но основная часть самолёта осталась-то на полосе. Всё-таки у Дмитрия Николаевича больше опыта и крепкая хватка. Озерцову, конечно, есть чему учится.
– Ну, я не был бы столь категоричен, Кирилл Максимович, – произнёс Канторович-старший, отстёгивая ремень безопасности. – Конечно, опыт нужен везде и каждому, особенно тем, кто намерен стать профессиональным пилотом. Но не будем забывать, при каких обстоятельствах была совершена эта посадка. Представьте: вы находитесь в зоне боевых действий, и вот вам наконец-то позволили улететь. Вы разгоняетесь, набираете скорость, начинаете отрыв, и в этот момент вашу кабину с двигателем простреливают, попадая в руль, а также задевая вашу руку. Не будем забывать, что помимо всего этого, имел место быть элементарный человеческий стресс — пилоту вытаскивали пулю и зашивали рану во время полёта. Вполне возможно, что из-за волнения и тревожной обстановки в кабине, Николай мог допустить просчёт. Однако они с Фонвизиным сумели так всё рассчитать, что основные стойки шасси коснулись аккуратно начала полосы. Это мы сейчас с вами смогли более-менее посадить борт, потому что мы в симуляторе и по нам никто не стреляет. И мы в спокойной обстановке, не спеша, с паузами, хорошенько всё подсчитали и прикинули. Поэтому у нас и выкатилась только передняя стойка. Так что неизвестно, как бы я повёл себя в подобной ситуации, и какое решение бы принял. Но, разумеется, я сделал бы всё возможное для спасения человеческой жизни. У меня всё, — закончил Дмитрий.
Все молчали, так как возразить бывшему командиру воздушного судна было нечем. Все прекрасно понимали: техника-техникой, правило-правилами, инструкция-инструкцией, а человеческий фактор и форс-мажорные обстоятельства никто не отменял. И в любой ситуации, какой бы она очевидной, или запутанной она не была, важно учитывать и сращивать все факты, чтобы в ней разобраться. Ведь не зря, задолго до этих событий, мудрый царь Соломон сказал такую мысль: «Без совета предприятия расстроятся, а при множестве советников они состоятся» (Притчи 15:22). И пока люди не перестанут искать во всём и во всех изъяны, они будут упускать эту важную мысль и соответственно терпеть неудачу. И как хорошо, что наш Небесный Отец помогает тем, кто настойчиво ищет его мудрость и понимание в любых обстоятельствах.
Когда эксперимент подошёл к концу, Ижевский, сложив всё в свой портфель, сказал:
– Что ж, благодарю вас за сотрудничество, Павел Михайлович. Ваши данные будут иметь большой вес в решении следствия.
А Канторовичам он сказал:
– До встречи в суде. На этот раз у нас есть железные доказательства того, что ваш пилот Николай принял правильное решение.
* * * * *