Он называл её Багира. Её стройные ножки, объект непрестанного искушения и неистребимого поклонения тех, чья мужская сила непреложна, стремительно минуют дом, в котором он жил когда-то. А мысль внезапно задерживает воспоминание. Его непритязательная свежесть удивительна и так же естественна, как свежо и непритязательно время, минувшее с момента их встречи и расставания - надолго и навсегда.
Тридцать шесть тому назад в её теле жил ни в чём не уверенный ребёнок, честно отрабатывающий социальные роли - поочерёдно - дочери, сестры, жены и матери двоих детей; ребёнок искренне любящий и так же искренне одинокий от ощущения катастрофической нехватки любви близких, Любящий Более, как впоследствии удостоверил прекрасный талантливый У.Х.Оден.
Но его удостоверение было ещё слишком... слишком впереди...
Она проводила дни в сладостном безделье сотрудницы государственного института, чьё существование было когда-то запланировано, но время планы поменяло. А занятость выпускников уже не нужных учебных заведений следовало обеспечить. Посему сотрудники предавались dolce far niente за зарплату и спорадически ниоткуда возникающие премии. Отдел, куда её приняли на работу после декретного отпуска, вдруг расформировали и её взяли в другой. Другой прославился скандальными дамскими интригами вокруг его неизменного руководителя и руководитель был настороженно внимателен к новенькой. Новенькая еле сдерживала эмоции и начальник доверился её открытому взгляду и очевидной чистоте порыва - взаимная симпатия возникла внезапно. Начальник был красив, подвижен, обаятелен и недавно женат вторым браком - на, собственно, объекте институтских интриг. И, к счастью, новенькую заинтересовал только в качестве хорошего начальника.
В новом отделе её приняли сразу. Спустя день она огляделась и в какой-то момент замерла от неожиданности: крепкий мужчина в нелепом пальто бежал к двери, которую она собиралась открыть - чтобы распахнуть её самому и приглашающим жестом проторить путь, как он выразился, "её высочеству" - сердце "внутреннего ребёнка" забилось, обескуражено и покорено...
В ней видели прекрасную и желанную женщину все, кроме неё самой. Невероятную прочность предубеждения не в состоянии оказались сокрушить даже сильнейшие эмоции величайшего наслаждения. Его слов оказалось недостаточно, да он и скупился на слова - казалось, слова разрушают ощущение. Случайно услышанная из уст постороннего и вполне отстранённо прозвучавшая - как бы в воздух - фраза в её адрес: самая красивая женщина института, польстила самолюбию, но не укрепила самооценку. А страсть уже завладела ею: она впервые влюбилась в живого, не воображаемого мужчину и узнать любовь ей ещё предстояло.
Он удивительно точно обозначил её животную сущность - Багира, персонаж Киплинга, воспринимаемый в ощущениях талантливо рисованного мультфильма, грациозная дикая кошка. Их свидания были всегдашней рискованной авантюрой. Их общее влечение было столь велико, их совпадение в органике чувственности столь безусловно, что следующим общим шагом виделась безрассудная бездна. В страсти они оставались всё же детьми, оба. Решения доставались на долю вероятных взрослых - и тут в действие включились социальные роли. Она оставила его первая - просто приняла решение.
"Вот в этот подъезд я входила тогда вместе с ним. Он мне снился потом в причудливо изменённых снах. И всегда снилась эта всеобъемлющая страсть, эта яростная радость взаимного обладания самой сущностью жизни в любви. Он научил меня любить и быть желанной. Он первый раскрыл моё всемогущество - и отступил, не умея с ним справиться. Он сам себе казался гораздо меньше, чем поле моего безраздельного владычества - и не хотел смириться с этой отчаянной очевидностью... Небытие оказалось куда более лёгким выбором...".
Она легко взбегает на горку. Яркий бело-голубой жакетик дизайнерской разработки, внизу - белая рубашка в абстрактных чёрных пятнах, чёрные кожаные шортики, изящные босоножки. Косичка. Ощущение юности в облике, в движениях, в живой реакции лица. Тридцать шесть лет назад её называли Багирой.