(памяти моего деда)
Русь моя острожная,
то на алтаре,
то стреножена...
На коленях ползёшь
к лику Божьему.
/из старой тетради/
По веку ХХ шёл,
поскрипывая кирзой,
Подручный дьявола
год тридцать седьмой.
Жуть копошилась
под снежным саваном,
Души сжимая,
что твой кулачок.
Ползли теплушки
из плена туманов,
И глох паровоза
осипший сверчок.
Уж теплился еле
жизни остаток,
Мешаясь с порошей
в непроглядную хмарь.
И склабился хищно
предвестник ГУЛАГа -
Разбитый, слепой,
станционный фанарь.
Металась вьюга, как
в капкане преступник.
Солнца зрачок высасывала
непроглядная мгла.
И чья-то рука
с усердием неотступным,
Зимних перин
сточревье трясла.
В этом месиве
рыданий и окриков,
Как в хлёсткой
яри, не разобрать,
Где человек,
предавший Родину,
А кто из кожи вон
рвётся её защищать...
...Вдруг из смутного
гула вырос выстрел,
Метнулся в позёмку
и покорно лёг...
Корчится тщетно,
пытаясь взвиться,
Жизнь прервавший
сизый дымок...
Но быт не дрогнет
в сытых столицах,
Потчуя жирный
кремлёвский пирог.
Там невдомёк, как
жесток и неистов
Во властном приступе
взведённый курок,
Сомкнувший изморозь
на чьих-то ресницах.
Ах, много ли стоят
судьбы безликие,
Коль понюх табаку
во сто крат ценней?
И понукая грязной
бранью и гиканьем,
Гнали к баракам
подобие людей.
Безумный старик,
увлекая идущего,
Безмолвно сползал
на хлипкий помост.
Плыла перекличка
эхом сведущего.
Ждал новые души
мёрзлый погост...
Кто-то споткнулся,
и скорбному скарбу
Вихря порыв,
придавая разгон,
Понёс его, словно
главу Иоанна,
На плоском блюде
горячих времён...
"Шаг влево,
шаг вправо - расстрел!"
Аг-аг, аг-аг, чавкал
и каменел ход толпы.
Щедр ГУЛАГ
на железный кулак
да на чахлые кресты.
Вот мнится изгою,
будто окон окурки
Моргнули и мигом
погасли во мгле...
"Шибче, твари,
клятые урки!"-
Ругнул вертухай,
танцуя в седле.
Щель на щель
ощеряя и скаля,
Двинулся лагерь
бредущим навстречу.
А снег-сон
валит и валит...
Снег-смерть -
в чёрную вечность...
Но не бывать ему
тёплым и сладким,
Сну отщепенца,
недобитка, врага.
Пустой похлёбкой
из мёрзлых осадков
Рассвет вызревает
из небытия...
Сколько ж по телу
Отчизны коросты:
Тюрем, ГУЛАГов,
Спецлагов, СЛОНов?
И на каком же
смирении зиждется,
Болью какою
и кровью оплачен
Этот плач заскорузлых,
ржавых замков?!
Души ль загадочны,
вера ль безмерна?
Но Прави
известен Звонарь.
Колокол бьёт,
и восходит из скверны
Матерь-Россия
на священный алтарь!