Горько плачет старый вечер
в освещении Луны.
Мне крылами машет кречет
в отражении волны,
что нахлынула, тревожно
стало всё вокруг меня,
невозможным, дико ложным
на закате строгом дня.
Окровавлены деревья,
окровавлена река.
И затихла вся деревня.
Растворились облака.
Над зарёй в зените синем
замерцавшая звезда
предварила белый иней,
что украсил провода
серебром иголок острых,
у безмолвья на ветру
не видать просторов пёстрых,
глядя тихо на звезду,
понимаю бесконечность,
принимаю непокой,
жизни этой быстротечность,
обозначив их строкой.