Я видел это - было всё багрово,
Плескались призраки от дымных факелов.
И кто-то пожелал, чтоб прежде было слово,
И кто-то поддержал из дураков.
Явились судьи в мантиях печальных,
Пришла охрана нравственности душ.
И хор завыл охальный и оскальный,
Но благородный погребальный туш.
Стояли все, и голоса гремели,
И головы касались потолков.
У каждого свои имелись цели
И каждый был по-своему толков.
И в громе всеохватного забвенья
Во славу направляющей руки,
Никто не слышал, как глухим знаменьем
Прошелестели мягко сапоги.
И вдруг наотмашь растворились двери
И тишина - прелюдией к беде.
У выхода в оружии и вере
Стояли люди из НКВД.
За ними на дворе блистало солнце,
За ними на земле - холодный снег.
И был ещё Господь - Великий Кормчий, -
Тяжёлый, с мягким шагом, человек.
1988
***