Не в глаза – прямо в сердце сияют московские окна,
Словно месяц осенний в зерцале холодной воды.
А когда нас убьют, нам приснится кремлёвская охра,
И что счастливы люди, и нет в этом мире беды.
Если нас не убьют, мы должны разузнать непременно,
Чья рука направляла винтовки на наши сердца.
Но расширен зрачок у бойца до размеров Вселенной,
Но я вижу прицел, но не в силах увидеть лица.
Ледоход в октябре. До чего это странно.
Ледоход означает для нас возвращенье весны.
Я не видел воочью рожденье вулкана,
Но я видел пожар в самом сердце великой страны.
Треск сухой – канонада над гробом свободы.
Допьяна мы сегодня упьёмся страданьем людским.
Что же будет с Россией? Но вот – обрушаются своды…
Унесёмся ли в Рай, или в пламени адском сгорим?
Кто стрелял? Для чего? Я не верю, что Родине служит
Человек, отдававший приказ в безоружных стрелять.
Не ответят на чёрном асфальте кровавые лужи,
Не ответят кровавые звёзды на башнях Кремля.
Ледоход в октябре. До чего это страшно.
Вижу трупы друзей на асфальтовом смертном одре.
Отравляют мой сон Белый Дом и игла телебашни,
Эта пляска смертей в октябре, в октябре, в октябре.