Две тысячи двадцать третий

Томило Луговой
Народов "братских" горькая вина
Сто крат горчее пустырей полынных.
Как ночь гнетущая печаль нахлынет,
Зовёт росы в полях испить до дна,
Зовёт бродить по рощам дотемна.
Живи, живи, безумная страна,
Пытай судьбу – а ну как горе мИнет!
А ну как мИнет – только для чего?
Во тьме кромешной кто поймёт кого?
Я пену дней смываю с рук своих.
Её пугающе прекрасен вид.
В ней мысль царит. С ней смертный дух парит,
Олень и лев, орёл и вольный стих,
Белград, Бахмут и свет небес родных.
И Солнце, и Луна, и – путь закрыт.
Все краски звука, все октавы цвета,
Полутона осеннего вина.
Вертись, вертись, безумная планета,
Живи, живи, безумная страна,
Купайся в море солнечного света,
Покуда не наступит тишина,
И радиоактивна и черна.
Пути отсюда нет. Не жди привета.
И Президент сказал: "Идёт война".
Блуждая в сумерках так трудно ждать рассвета…
Могила ждёт нас – только для чего?
В своей утробе жаждет приютить.
Морщин узор ложится на чело.
Как прежде выбор: быть или не быть?
Но мы ещё посмотрим, кто кого!