Крымская легенда.
По над долиной летний зной плывёт густой, тугой волной,
ползёт лениво, вермут трав и шум цикад в себя вобрав.
В скале, нависшей тень и в ней родник сочится меж камней.
Он не обилен, в нём всегда по капле капает вода.
Не всякий путник и найдёт благословенный этот грот.
Пусть пьёт не сразу. Подождёт, пока по капле натечёт
вода хотя бы на глоток, чтоб утолить он жажду мог
водой прозрачной, ледяной, такой желанной в летний зной.
А если путник терпелив, то, слыша капель перелив
и то, как эхо их двоит, он тихий голос различит.
-Ты видишь напротив руины? Там были, они не всегда.
Был город. Красивый и сильный, пока не случилась беда.
Мной был этот город разрушен. Я больше себя не спасу:
утратив бессмертную душу, я крест свой поныне несу.
Мы с братом родились в квартале, извесном по выделке кож,
Не то чтобы мы голодали, но знатными не назовёшь.
Мы в детстве с ним дрались нередко, был каждый стать первым охоч.
Заглядывались на соседку. Марию, молочника дочь.
Скорняжное наше занятье - какой-никакой гонорар,
но я обнаружил проклятье. Внезапно. А может быть дар?
На рынке мне встретился нищий с увечною правой рукой.
Как горько выпрашивать пищу! Зачем он живёт-то такой?
Я только подумал об этом, ещё даже не осознал,
как вдруг его сбила карета. И насмерть. В момент - наповал.
Шла женщина с флягой к колодцу, осадному, яме без дна,
подумал "Сейчас разобьётся" и тут оступилась она.
Достали её слишком поздно, в колодце спасения нет.
а я осознал что угроза - во мне. В накликании бед.
Покаялся я, помолился, дал Богу молчанья обет,
от жизни с людьми удалился и жил здесь, как анахорет.
Вдали от привычного шума, в молитвах забвения ждал.
Почти научился не думать, почти ничего не желал.
Но козни лукавого Змия, немыслимо предвосхитить.
На свадьбу его и Марии пришёл меня брат пригласить.
На свадьбу мне было негоже. Пусть счастливы будут они.
Из кельи, с гранитного ложа я яркие видел огни.
Там праздник, там "дым коромыслом", там молодость, радости гул...
Старался унять свои мысли, пока, наконец, не уснул.
Я сон видел странный и страшный, как будто тоске вопреки,
не свадебный праздник вчерашний я видел, а гибель Эски.
Золотоордынского хана напали кочевники не
оставив ни камня на камне, как я это видел во сне.
А я, наблюдая снаружи, не праздника видел огни,
а словно смотрел равнодушно на то, как сгорали они.
И впредь в бесконечном изгнаньи, средь пепла в руинах живу.
Пока не пришло осознанье, что это не сон.
Наяву...
Я мохом покрылся. Стал камнем. Я помню Марию и брата
и слёзы роняю по капле о городе бывшем когда-то.