Расставлены капканы, город вымер,
А ты живёшь, не ведающий страха,
Зачем тебе меж рёбер этот вырез,
Лоскут души отсох, как ты ни плакал,
Отросток света тянется – где серо,
Живой ещё, но чувств в нём нет, так это ж
Естественно, когда, привыкший к стае,
Не ведаешь, каков он – душный кокон
Изверженности в пламя вечной сини,
Елей дождя – на руки – неба море,
Заточенный клык дня – дорога через
Аллею жизни, то есть – жажда света,
Желе от жажд иных осталось, ты – меж –
Иголкой тень прокалываешь, мне ли
Вопить, когда на прах распался остов,
Ожоги – вместо глаз, и всё им ново…
Эрозия, разлом ли, сок алоэ…
Тот камень преткновенья – вдох навылет,
Осколок в рёбрах, не один, их много…
Нева – из ям глазных, и волн я полон,
Амёбы снов прозрачны после литра
Тяжёлого судьбы вина, исколот
Я белыми гвоздями, боль мне имя,
Натруженные пальцы, вечер, Шуман,
Уткнусь в страницы нотные, под силу
Тащить из мглы беззвучия мне лепет,
Акулам тьмы не света бросить – звука –
Янтарные частицы в пасти… Тлея,
Пожалуй, каждый пел бы, звук – на откуп,
Резонно ли – не знаю, штофа кратер
Обильно извергает сон, как мило,
Всего себя отдал бы, сам бы – жёрнов
Огнём на шею… Всё, что невозможно,
Льнёт к сердцу грёзой, хоть ещё не выпил…
Оттают ли они, кто вмёрзли в тело,
Какие миражи нужны им? Тонок
Апрельский воздух – но прочнее тела…
Настоянный на горечи разлуки,
Еды-воды не помнящий, к потере
Разумно равнодушный, стонет ветер
В железных бронхах труб, до дна исслышав
Аккорды рек, чьи песни – пена, пена…
Дымится день и длится, не для выгод –
Уст бренная разомкнутость, не миру
Шипящему – на радость, не китам крыш –
Искрящимися лампами на спинки…