Не устает сжирать одиночество,
Гложет вся его пустынная суть.
Тоска стала пределом уродливым,
Отравляет лёгкие едкая ртуть.
Опостылело сохранять достоинство,
Гордыня заползает в мою постель.
Расчётливо, бессовестно,
Связывает и напевает удушливую колыбельную песнь.
Зацеловывает, убеждает настойчиво,
Отдаться ей полностью, к груди прильнуть.
И сжирает голодное одиночество,
В котором всей душой хочется утонуть.
Забери меня, ну, пожалуйста, у одиночества,
Нарисуй светлое прекрасное будущее.
Пастелью, а, хочешь, возьми акварель,
И выгони, выброси окончательно гордыню поганую за дверь.
В темной комнате беспощадно, неистово,
Догорает, сгнивает душа в теле совсем обездвиженном,
И запевает над ухом гордыня и одиночество
Свою мрачную колыбельную песнь.