Дербент, седой и величавый
Свидетель старый не одной войны.
Меж сторонами света давняя застава.
Меж морем и горами две зубастые стены.
Как будто пасть раскрыл гигантский дэв,
Решив хлебнуть из Каспия воды солёной.
И коронует цитадель его застывший зев -
«Нарын кала» увязла будто в дымке сонной.
Что снится тебе крепость древняя как мир?
Величие былое ты, быть может, вспоминаешь?
То был ли шах иль воевода, князь или имир,
Лишь ты одна их тайны и интриги знаешь.
Ты разделяешь Азию с Европой, запад и восток.
Путь шёлковый в твои ворота упирался.
И видеть их открытыми не каждый мог.
Кто мог платил, иной же насмерть дрался.
Хазария была когда-то на земле этой великой
Короновали горы меж морями её лик,
Подвластные орлам, владенья воли дикой.
Пронзает времена пронзительный их клик.
Не просто ж Пушкин посещал Дербент?!
А после и Дюма не преминул там быть.
Охранке царской верный резидент,
Он мог и тем и этим, коли надо, слыть.
Есть нечто, что влекло его туда.
Пока же тайне сей раскрытой быть не время -
Песком её припорошили бережно года.
Для древности привычно это бремя.
Дербент, история твоя, как бездна.
Теряется в ней взор среди эпох.
Да Велика она, но не помпезна.
Как правило, кичливый воин плох.
И век твой умалённый будет исчисляться
Эпохами. Опять спадёт твоя вуаль.
С тобой не смеет и равняться
Вся эта напускная нынешняя старь.
И снова ждут тебя в грядущем испытания.
И в том твоё особое обыкновение.
Дербент, Величие – твой фатум и призвание,
Но пробуждается оно под звон оков забвения.