Ной бадью свою заложил в ломбард,
Пить ушел в кабак вместе с паствою
И сошел «на нет» под хмельной бардак.
Ну а паства... Что ей сделается? – здравствует.
Перестроила на хоромы храм.
Под веселый храп размышлять грешно.
Ну, кунсткамера… Так ведь не камера!
А «во имя» жить – это же смешно!
Что ты все нудишь, зло на всех таишь,
Что ты попусту струны дергаешь?
Сколько лет уже, а в кармане шиш!
От болячек сердце стало теркою.
Все, что нажито, все, что прожито,
На лице морщинами вышито.
Ведь и так уже почти падаешь –
Ну, куда тебе еще выше-то?
Мы-то падали, мы ученые.
Тоже были когда-то сильные.
Ну и что с того, что тучи черные? –
Ведь над ними-то небо синее!
Для чего стоять, если можно сесть?
И зачем на всех смотреть коброю?
Ну, растопчут за место в автобусе…
А вообще-то они люди добрые.
И мы живем, блюдем Прокрустов принцип.
В глубинах сердца радугу лелея,
Бредем, затылки в небо, в землю лица…
Во снах – Джордано. В жизни – Галилеи.