Пока в занебесной стуже вечность созвездья кружит,
Пока танцует цыганка-ночь, бубном луны звеня,
Прошу, оставайся снаружи,
Война,
Не входи в меня.
Пока пересмешник огня
Колотится в глиняной кружке
Груди,
Прошу, оставайся снаружи,
Война,
Не входи в меня,
И в брата моего не входи.
Пока на ветру не стала кожей броня,
И липнет к пастушьим ладоням крупа, а к ступням ластится твердь,
Прошу, оставайся снаружи,
Смерть,
Не входи в сестру,
Не входи в меня!
Вот мои карты: силуэт цапли,
распятой на небесной стене, капли
дождя, вплетённые в рассветную канву, лица
любимых, исчезающие в полынье
памяти, проступающие в проявителе луны,
сны о книге, распластанной на скамье,
бегущие волнами пшеничные табуны.
Не сдавайте мне карту войны.
Хочешь жратвы, война, – пусть горит на полях трава.
Хочешь воды, война, – пусть в реках кипит вода.
Негде уснуть, война, – в песок преврати дома.
Но на меня не предъявляй права.
И на него не предъявляй права.
И на неё не предъявляй права.
Живи сама, война, и умри сама.