Я в детстве путеводную звезду
Всегда могла увидеть даже в полдень.
Её теперь и ночью не найду,
Пока она, упав, не стукнет по лбу.
Не то, чтобы закончились пути,
Иду, - зачем, не знаю, право дело,
Но если есть желание найти -
Лишь то, что я сама куда-то дела:
Румянец щёк, сиянье глаз, порыв
Спешить на помощь каждому, кто плачет...
А ныне глянешь: кто, мол, так криклив? -
И отвернёшься. Что же это значит?
В пороховницах порох весь иссяк?
Пропал запал быть всем хоть в чём-то нужной?
Сплёл паутину разума прусак,
Не выпуская бурю чувств наружу?
С годами всё меняется в душе.
Сама себя узнать порой не в силах.
И в зеркале напротив вдруг уже
Цветущий луг преобразился в силос,
Весенний сад - в печальный тёмный лес,
Заброшенный, в завалах бурелома.
Потухший взгляд, сухих волос солома
И рта почти безгубого разрез...
Неужто старость - только наш отказ
От всех наивных юных устремлений,
Любви, обид и боли от прозрений, -
Всего, что наполняло прежде нас?
Мы голову нередко очертя
Бросались в беды, били нас, бросали...
Во всём всегда себя винили сами,
И эта неподбитая черта
Нам нашу дурь прощала наперёд:
Подранком, еле дышащим порою,
Входили из падения в полёт
И жизнью наслаждались как игрою.
Вернуть? Зачем? Ах, чей-то плач зовёт.
Душа. Ну надо ж. Что опять неймётся?
Звезда и днём горит в глуби колодца.
Но в доме проведён водопровод.
04.07.23