Вещи могут меняться местами,
чаще за полночь, реже с утра.
Мы по-прежнему – сами с усами,
не пора нам ещё, не пора…
Мы остались как дети – в дошкольном,
не усвоив и не дочитав.
Принимая свой груз подневольный,
как единственно верный устав.
Мы остались в прокуренных кухнях,
в заголовках советских газет.
Выбирая: бухнём или бухнем –
что же делать, коль выбора нет.
Всё не за и не против, а между,
и без шанса сойти с корабля.
Перепутав авось и надежду,
округлив свой покой до нуля.
С верой глядя ушедшему в спину,
мы – потомки заблудших сирот,
принимаем её как вакцину,
от излишне ненужных забот.
Впрочем, знаем, что рай – это небо,
до которого не долететь.
А поэтому – зрелищ и хлеба.
Что ещё в этой жизни хотеть.