Искалеченный ствол саксаула, как дервиш согбенный,
отпечатан медально на медной монете заката —
ты не бойся его: пальцы веток артритных разжаты.
В скорых сумерках он обернётся ширазской сиренью.
В нём душа караванщика плечи не может расправить,
в нём пустынная соль возгоняется в облачный высол.
Здесь живут, будто Екклесиаст так и не был написан,
здесь легко умирают, ни тень не отбросив, ни память.
Над пустынею Гончие Псы спят у ног Андромеды,
что грустит по Персею, на Лире бесшумно играя.
Сыплет бисер верблюжьих следов караван из Китая:
караванщик немолод, верблюды усталы и седы.
На рассвете старик не проснётся, молчаньем отмечен.
Почему — после всех этих лет — он не встанет сегодня?
Потому что душа в саксаул прорастает свободно
лишь тогда, когда путник достаточно до-искалечен.
___
Фото: newscentralasia.net