По центру Бредов, мотыляясь,
Как и всегда, изрядно пьян,
Куря махру и улыбаясь
Шёл Ковалёв дед Аверьян.
В фуражке, в чистой гимнастёрке
С ремнём, в армейских сапогах,
С духманом кислым самогонки
Он славил Сталина в речах
Не очень внятно ртом беззубым
С поднятой правою рукой
И жестом пафосным сугубым,
Слюною брызжа со слезой.
Остановившись, шепелявил
Он: «Миру мир! Вперёд! Стоять!»
И, «козью ножку» обслюнявя,
Пытался, как в строю, шагать.
Был сгорблен, но кряжист собою,
И на плечах сутулых нёс
Эпоху с непростой судьбою,
Где тяжко- сладостно жилось:
Доносы… митинги… этапы…
Война… Победа… лагеря…
Парады… космос… БАМ… нахрапы…
Крещенье внуков втихаря…
Там было равенство и братство,
На дверь не вешались замки,
Судили там за тунеядство
И «выползанья за флажки»…
Прилёг на лавку дед, что в сквере
У обелиска… Пацаны
Кричали: «Смирно, деда Веря!»…
Он ковылял на суд жены…
Его не трогал участковый,
До дома провожал, порой.
Он шёл в строю правофланговый…
Не раз расстрелян был страной…
Не походил он на пройдоху,
Стремясь в душе тоску залить,
Тащил лишь на горбу эпоху,
Поскольку был рождён тащить.