Мой приятель брюзга и удав
всем знаком, как фельдфебель Мугер
Имел кроткий, покладистый нрав
и однажды, чуть ли не умер.
Знал ушу-мастеров и парней,
что охрюкнув, так кисло испились,
что сдались, ожидая от дней своих щедрых даров,
и жалея себя, во тьму забытья опустились.
Помню, как по ночам ты мучительно выл
и натужно брынчал, но, как это было!
Зачастую ты чернь впопыхах вопрошал:
«Не Агафья ли облако мыла?»
То по шахте летел, иль в утробе кита,
В подозреньях, смятении и злобе
Тускло тлела во тьме поэта звезда,
Направляя убогих
Там, по грязи дорог, и во стоках канав проплывает юродивый, лапу собачью задрав,
Да гуляют ветра сквозь хандру, пыль и сор. Черный ворон вопит: петрикор, петрикор!
В общем,
Плотно укутавшись в мысленный мрак, видишь ты лишь страх…смерть и крах
Ну а радости свет, для тебя увы, его нет!
…Что поделать, кому-то и боль
преподносит ключи к наслаждению
Жаль, что твой покорный слуга
Не имеет к этому рвения.
Что останется после?
Праха совок - плод терзаний горе-буддиста?
Посажу его в грунт, подожду, так, часок – Вдруг, чего уродится?
Может выстрелит ввысь, разверстая крыла
Горделиво-сусальная-птица
И поэмы светлой чудо-строка с уст слетев в сердцах людей отразится