Я как-то раз, бездумно, на удачу,
Искал в эфире чью-нибудь волну
И чудом свой приёмопередатчик
Сумел настроить на Свою Страну.
Со скрежетами, писками и стуком
Галдели там базаром много стран.
И, вдруг, Она прорвалась чистым звуком,
Раскатисто, как может Левитан.
И говорит, не повторяясь дважды:
«На всех фронтах опять идут бои.
И для Победы Нашей нужен Каждый!…»,
Пронзив эфира многие слои.
Не видно частоты, шалят приборы,
Не вычислить, какая здесь волна.
Но с первой же секунды разговора
Я сердцем понял: - Это же Она!
- «Возьми к себе, Родная, заклинаю!
Я верным быть, клянусь тебе, навек.
Ведь я другой такой страны не знаю,
Где б так дышал свободно человек.»
Кричу навзрыд, без «гонора» и «понта»:
-«Ты не смотри, что стал уже седым,
Поставь меня на мой участок фронта,
Родимая, хотя бы рядовым!»
Эфир гудит, неровным звуком дышит,
Шумит морской волною гулкий фон.
Но будто бы меня никто не слышит.
А может, - неисправен микрофон?
«Отдать готов жизнь, волю и свободу,» -
Хриплю: «Лишь дай взамен хотя бы шанс.
Я за тебя пройду огонь и воду…»,
Но блок дымит, - закончился сеанс.
Пренебрегая физикой и штрафом,
Качаю снова мощь через прибор,
И пользуюсь забытым телеграфом,
Пытаясь вновь продолжить разговор…
***
Надёжно и надолго «сев на ключ»,
Я бью без адресата телеграммы.
Взрывоопасен сердцем и горюч,
Кодирую стихи, как шифрограммы…
И пусть не видно ниже хмурых туч,
Что там над ними солнце ярко светит,
К земле ещё пробьётся тёплый луч,
И я дождусь, что мне Она ответит...
Той мысли гвоздь в сознанье крепко вбить
Не поручишь рассылкам и курьерам:
Нельзя заставить Родину любить,
Но можно научить своим примером.
Чумной остановить злодейский пир
Совместно - нам под силу, без сомнений,
Чтоб мы смогли оставить мирный Мир,
Карт-бланшем для грядущих поколений.