Душа бессмертна! Жить вековечно ей!
Жестокий вымысл, фантазья дикая,
Лойол* достойная и Торквемад!**
Хладеет сердце, и тмится разум.
Носить до смерти в груди лицо твоё,
Знать, что с другим ты навеки связана,
И видеть с ним тебя и сердцем мучиться, —
Ох, даже божий рай мне адом станет!
Хвалить Создателя? За что хвалить его?
За то, что в сердце этот огонь разжёг
И в насмехательство судил разлуку?
Рай показал и — врата защёлкнул!
Да бога господа я не хочу хулить,
Зачем же верящих напрасно чувств дразнить?
Как тот актёр, мечом картонным
Махать на сцене на картонных пу́гал?
Я не романтик. Дым мифологический
Давно развеялся из головы моей;
Меня не тешат и не страшат
Призра́ки старых религий мутные.
Ведь что ж есть Дух? Сам человек его
Из ничего создал, всегда, в народах всех
Даёт он богу своё подобье, сам
Себе и господа, и палача творит.
Одно лишь вечно и беспредельно,
Живо́ и мощно — это материя:
Единый атом её прочней
Любых богов, Астарт*** и Саваофов всех.****
Бескрайне море, простор полнящее,
А в нём то там, то сям водоворот взбурлит, —
Это планетная система в космосе, —
Водоворот бурлит, клокочет, бьётся.
В том вихре волны — планеты, солнцы суть,
В них миллиарды кишат пузыриков,
В каждом пузырике ж там что-то брезжит,
Мерцает, пенится, пока не взо́рвется.
То наши чаянья, наше сознание,
Пузырик меленький в вихре материи.
Пузырьки лопнут, и вихрь утихнет,
Затем чтоб где-нибудь вновь закрутиться.
Бесцельно, вечно круговорот этот
Идёт и будет идти по жизни;
Планид и солнц ряды и инфузории, —
Всему одна и та ж дорога здесь.
Лишь человечьи пузырьки малые,
Частица вихря в ком отразилася,
Способны мыслить, страдают, мучатся,
Вечности море хотят вместить в себе.
И проецируют себя на вечность,
Дают свой образ, своё подобье ей,
А после, будто дети, пугаются
Фантом, рождённых их вображеньем.
Я не ребёнок, я не боюсь фантом;
Как арестант из тюрьмы, с каторги,
Душа мятежная на волю рвётся,
На лоне матери уснуть материи.
Хочет пузырик уснуть на радостях,
Искорку боли — сознанье — у́гасить,
Из человечества и ни пылинки
В вечность не хочет нести с собой.
* Лойола, Игнатий (1491-1556) — основатель ордена иезуитов («Общества Иисуса», иезуит по-русски "исусовец"). Мелкий испанский дворянин. Избранный в 1541 г. пожизненно «генералом» ордена, Лойола превратил его в орудие контрреформации. Выработал организационные и моральные принципы ордена; в сочинении «Духовные упражнения» изложил систему иезуитского воспитания, целью которого ставил подавление индивидуальной воли человека и превращение его в послушное орудие церкви; считал допустимыми любые средства ради «вящей славы божьей». В 1622 г. был причислен католической церковью к лику «святых».
** Торквемада, Томас (ок. 1420-1498) — глава инквизиции в Испании. Монах-доминиканец. Составил инквизиционный кодекс и процедуру инквизиционного суда, разработал организационную структуру органов инквизиции. Отличался исключительной жестокостью, ввёл в массовую практику аутодафе (при нём было казнено более 10 тыс. чел.). Инициатор преследований мусульман и евреев (добился изгнания последних из Испании в 1492 г.).
*** Астарта (греч. 'Аstartn — передача финикийского Аштарт) — женское божество плодородия и любви в религии финикийцев и хананеян. В эллинистическо-римское время культ Астарты охватил все Средиземноморье. Астарта напоминает вавилонскую Иштар и греческую Афродиту.
**** Саваоф — одно из имён Яхве. Яхве, Иегова — верховное божество в иудаизме. Имя Яхве образовано от тетраграммы YHWH, точное произношение которой неизвестно; произнесение имени Яхве было табуировано, а тетраграмма рассматривалась как идеограмма слова «господь», в греческой передаче k;rios; в масоретской огласовке тетраграмма звучала как Иегова — название, принятое христианскими богословами в XIV в.
Душа безсмертна! Жить віковічно їй!
Жорстока думка, дика фантазія,
Лойоли гідна й Торквемади!
Серце холоне і тьмиться розум.
Носити вічно в серці лице твоє,
І знать, що з другим зв’язана вічно ти,
І бачить з ним тебе й томитись –
Ох, навіть рай мені пеклом стане!
Творця хвалити? За що хвалить його?
Що в моїм серці сей розпалив огонь
І в насміх призначив розлуку?
Рай показав і затріснув браму!
Та пану богу я не хочу блюзнить,
Бо пощо вірних щирі чуття дразнить?
Мов актор той, мечем махати
На паперовії страхопуди?
Я не романтик. Міфологічний дим
Давно розвіявсь із голови мені;
Мене не тішать ані страшать
Привиди давньої віри млисті.
Бо що ж є Дух той? Сам чоловік його
Создав з нічого, в кождій порі й землі
Дає йому свою подобу,
Сам собі пана й тирана творить.
Одно лиш вічне без початку й кінця,
Живе і сильне, – се є матерія:
Один атом її тривкіший,
Ніж всі боги, всі Астарти й Ягве.
Безмірне море, що заповня простір,
А в тому морі вир повстає сям-там –
Се планетарная система, –
Вир той бурлить, і клекоче, й б’ється.
В тім вирі хвилі – сонце, планети є,
В них міліарди бомблів дрібних кишать,
А в кождім бомблі щось там мріє,
Міниться, піниться, пок не присне.
Се наші мрії, се наша свідомість,
Дрібненький бомблик в вирі матерії.
Та бомблі згинуть, вир утихне,
Щоб закрутиться знов десь-інде.
Безцільно, вічно круговорот отсей
Іде і йтиме; сонця, планет ряди
І інфузорії дрібненькі,
Всьому однакова тут дорога.
Лише маленькі бомблики людськії,
Що в них частинка виру відбилася,
Міркують, мучаться, бажають
Вічності море вмістити в собі.
І уявляють вічність на образ свій,
Дають свій вигляд, власну подобу їй,
А там лякаються, мов діти,
Мар, що породила їх уява.
Я не дитина, я не лякаюсь мар,
Неначе в’язень з дому тортур і кар,
Душа моя на волю рветься
В мами матерії лоні вснути.
Бажає бомблик приснути радісно,
Згасить болючу іскорку – свідомість,
З людства свойого ні пилинки
В вічність не хоче нести з собою.