Парад Императоров
Питер, мой Питер, мой ангел крылатый!
Где твои воины в шлемах и латах?
Помнит Париж их, и помнит Берлин,
Словно пришедших из древних былин.
Дымом Отечества стелется небо, –
Снова язычники к капищам требы
Носят, слагая безумья костры,
Многоязыкою ратью пестры.
Снова окраины полнят иуды,
Лекаря просят духовной простуде.
Лекарь наш прост, и суров как палач!
Слышишь, ты слышишь – детей малых плачь?
Плачь молодых сыновей – малороссов,
Русь – в мракобесах, Русь – в кровососах,
Воинству русскому как же не встать,
Не покарать многоликую рать?
Воины ратью стоят у престолов,
В римских туниках – Кутузов и Толли,
Марсово поле Суворов замкнул,
Встав у Отечества «на караул».
Все ожидают: вдруг память проснётся,
Вдруг Император в гробу встрепенётся,
Взявши отгул у Святого Петра,
Спустится к воинству, крикнув: «Пора!»
Так и случилось! Не раз уже камни
Ведали мне исполинов тех тайны:
Только надвинется нечисть на Русь, –
Камень и медь заключают союз,
Все Императоры – дети и братья
В мире невидимом строятся ратью!
Как в непогоду не станет прохожих,
Мир замирает, и время ничтожно,
Львы, ощетинясь, берут под охрану
Парки и улицы, реки и храмы,
Цепи натянут и взвоют Грифоны,
Воздух наполнится громом и звоном,
Не колокольным – вселенским набатом:
«Царствуй на славу наш Царь-Император!
Воинство ждёт чтоб врага покарать,
Благослови же Великую рать!»
Вдруг Александровский столб покидая,
Ангел с крестом медноликий слетает:
– Здравствуй, мой братец, – кричит Николаю,
– эй, погляди-ка, как ты потемнел,
Видимо, долго стоишь уж без дел!
Тучи ли ветер согнал ото всюду,
Труб ли небесных кто краны открыл?
Батюшка наш не схватил бы простуду...
– Шутишь всё, братец! Москву – кто спалил?
Время темнит наши латы и плечи,
Крылья, вонзаясь, лишают нас речи...
– Было, всё было! Костры
Жизнь обновляют! Смотри –
В коем-то веке скрипучие латы
Станут опять в наших душах крылаты,
Разве у меди нет душ?
Если за нами идущ,
Мир колыхался, менялись границы,
Битвы сзывались, историй страницы
Славных побед с нами знали народы...
– Помнишь, как дал ты уйти Бонапарту?
Дал ему шанс отыграть свою карту?
– Братец, губить так нелепо ту птицу –
Значит Триумфу не дать совершиться!
Я отпустил его ради Парижа!
Нет, я Москвою ничуть не пристыжен!
Байрон злосчастный всем помнить велел:
Город сей всяким пришельцам предел!
Так говорили они – два Титана
(Авторов Клодта и Монферрана)
В Ангельском чине, другой – лейб-гвардеец,
Первый был Крымский, другой – европеец.
Гам поднимают над Гатчиной птицы!
Вдаль обратили горящие лица:
Там, в длиннополом парадном мундире,
Горд сам собой, опираясь на трость,
Павел идёт на парад командиром
Грозен, как пушкинский каменный гость.
Прямо из Гатчины – к Марсову полю,
Там, где Суворов стоит на посту,
Словно из бездны пуская на волю
Роты солдат, разводя во фрунту:
Всходит бессмертная армия русских,
Невские волны собою яря,
Тысячеликих – усатых, безусых,
Былью прославленных богатыря!
Вышли и встали, послушные Марсу,
В небо воткнуты штыки,
Там, где послушно несутся по галсу
Песен и стягов полки!...
Павел идёт, одинок и печален,
Сын нелюбимый, убитый детьми...
Грохая бронзой в дорожные камни,
Узник сыновней тюрьмы.
– Что приуныли, потомки? Я – камень!
Я – благородная красная медь!
Я не бастард, голубыми кровями
Кроет нас патины твердь!
Дед мой – не первый сыновний убийца...
Лев, убивающий льва,
Чтобы терновой короной укрыться
В горе могла б голова.
– Прадед, – вмешался другой Александр,
– Вечность ли – время раздоров?
Вертится время подобно меандру,
Сын мой и царство плебеям проспорил!
Слава же Богу – молись быть бастардом –
Русские, значит, и дети, и я!
Если ж Голштинцы мы – славная правда, –
Значит – законна вся наша семья!
– Прадед, – окликнул опять Александр,
Глыбой на медном коне, –
Наш Император нас ждёт на параде,
Гром его слышится мне.
Встали все рядом На Марсовом поле –
Павел, два сына и внук,
Ратников шлемы, склонённые долу
Замерли в тысячах рук!
– Слава Петру!
– Он идёт к ним по-свойски:
– Воинство неба, за мной!
Русь, или смерть, бескорыстно геройство,
Верность отчизне одной!
– Слава Петру!
– Вновь скандируют рати,
Медью доспехов гремя,
– Новый наш Рим ждёт Горациев-братьев,
Семя заждалась Земля!
Грозно обводит меднеющим взглядом
Медные воинств ряды.
Все Императоры вышли парадом,
В памяти предков горды!
– Кто там тревожит России границы?
Снова ли швед, иль тевтон?
Снова ль увижу иудины лица –
Гетманов новых притон?
Что, стосковались по новой Полтаве?
Слепнет плебей без царя!
В ком нет величья, не будет и славы,
Коль души не ражью горят...
Но не успеет закончить он дело –
Медное Солнце встаёт,
Ангелы Бога встречают умело,
Снова гранит весь замрёт,
Вновь омеднеют фельдмаршалов лица,
Ангел застыл на столбе...
Надо ж, случилось, такому приснится
Город мой, Питер, тебе...