Богатство словаря поэта — его оправдание.
«…революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты <…> расслабленный интеллигентский язычишко с его выхолощенными словами: «идеал», «принципы справедливости», «божественное начало», «трансцендентальный лик христа и антихриста», — все эти речи, шепотком произносимые в ресторанах — смяты. Это — новая стихия языка. Как его сделать поэтическим? Сразу дать все права гражданства новому языку: выкрику — вместо напева, грохоту барабана — вместо колыбельной песни»:
Европой правит «Лига Наций».
Есть где воришкам разогнаться!
Каждому времени — свой язык. Маяковский точно угадал это первое правило, возвел его в культ, сделал язык стиха плакатным и емким.
По жанровой классификации ЛЕФа (Левый фронт искусства), определяющей отношение к слову, поэты подразделялись на:
1) специалисты лабораторники, готовящие модели слова,
2) поэты «будовитые», пишущие главным образом для завтрашнего дня,
3) агитаторы и плакатисты, работающие на злобу дня.
Маяковский прислушивался к звукам и шумам внешним и внутренним.
Язык Маяковского поистине безграничен, если поэту для передачи слышимого им гула, ритма, завершения мысли «не хватило» общеупотребительного слова, он тут же придумывал новое, руководствуясь внутренними ощущениями. В манифесте группы футуристов «Пощечина общественному вкусу» поэты нового времени нет, не призывали, а приказывали чтить право поэтов на «непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку».
«Некоторые слова, — пишет Маяковский, — просто отскакивают и не возвращаются никогда, другие задерживаются, переворачиваются и выворачиваются по несколько десятков раз, пока не чувствуешь, что слово стало на место (это чувство, развиваемое вместе с опытом, и называется талантом). Первым чаще всего выявляется главное слово, характеризующее смысл стиха, или слово, подлежащее рифмовке. Остальные слова приходят и вставляются в зависимости от главного. Когда уже основное готово, вдруг выступает ощущение, что ритм рвётся — не хватает какого-то сложка, звучика. Начинаешь снова перекраивать все слова, и работа доводит до исступления. Как будто сто раз примеряется на зуб не садящаяся коронка и, наконец, после сотни примерок её нажали, и она села. Сходство для меня усугубляется еще и тем, что, когда, наконец, эта коронка «села», у меня аж слезы из глаз (буквально) от боли и от облегчения. Затем идёт работа над отбором словесного материала. Надо точно учитывать среду, в которой развивается поэтическое произведение, чтобы чуждое этой среде слово не попало случайно».
Маяковский призывает к всемерному расширению поэтического словаря, а обогащение и увеличение которого новыми производными и произвольными словами — считать достаточным общественным оправданием любых языковых поисков и экспериментов («Слово — новшество»), к восприятию слова, в качестве «самоценной (самовитой)», самодостаточной субстанции.
Футуристами приветствуется отказ от словопостроения и словопроизношения в соответствии с общепринятыми грамматическими правилами, использование отдельных букв в качестве направляющих речи, использование слов по их начертательной (графической) и фонетической характеристикам, что предполагает усиление акцента и гиперболизированное повышение роли приставок и суффиксов.
Чеканная формула футуризма: слово является творцом мифа, «слово, умирая, рождает миф и наоборот».
Слова, освобожденные от пунктуации, как самодостаточные солнца или планеты будут испускать лучи, одно на другое, будут скрещивать, мультиплицировать свои различные магнетизмы, следуя непрерывному динамизму мысли. «Заглавные буквы укажут читателю на те существительные, которые синтезируют господствующую аналогию».
Материал слов, словесных сочетаний, попадающийся под руку (перо) поэту, должен быть переработан. Если для изготовления стиха пошел «старый словесный лом», он должен быть приведен в строгое соответствие с количеством нового материала. От количества и качества этого нового будет зависеть, годен ли будет такой сплав в употребление.
К технической обработке стиха Маяковский относил достижение требуемого звукового качество поэтической вещи — фонетическое сочетание слова со словом. Эта «магия слов», это — «быть может, все в жизни лишь средство для ярко певучих стихов» эта звуковая сторона кажется также многим самоцелью поэзии, это опять-таки низведение поэзии до технической работы. Важно не переборщить с использованием созвучий, аллитераций, так как через минуту у читателя сформируется впечатление звуковой пресыщенности.
Слово не есть только сумма звуков, заключенных в нем. Звук не единственный элемент слова. Каждое слово имеет свой корень, свою историю и возбуждает в человеческих умах множество неуловимых, но для всех людей приблизительно одинаковых ассоциаций. Эти ассоциации индивидуализируют слово. «Каждое слово имеет свой запах» — утверждали футуристы. Главная задача поэта составляет комбинирование не слов-звуков, а слов-запахов, или даже их оттенков. Стиль поэта, есть особенное, ему одному свойственное, умение по-своему комбинировать словесные запахи.