* * *
Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант, —
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.
И всласть, с утра до вечера,
Заученную вхруст,
Одну сонату вечную
Играл он наизусть…
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Сердцевич, —
Чего там? Все равно!
Пускай там итальяночка,
Покуда снег хрустит,
На узеньких на саночках
За Шубертом летит:
Нам с музыкой-голубою
Не страшно умереть,
Там хоть вороньей шубою
На вешалке висеть…
Все, Александр Герцевич,
Заверчено давно.
Брось, Александр Скерцевич.
Чего там! Все равно!
(27.03.1931)
* * *
Ein Alexander Gerzewitsch,-
A` jiddisch` Musikant,-
Schwang Schuberten so geigerisch,
Wie`n reinsten Diamant.
Er fiedelt` ab der Morgenstund`
Bis zu dem Abends-Tschuess,
Dieselbe, ewig-moribund`,
Sonatl`, auswendig-suesz.
Wie, Alexander Gerzewitsch,
Die Strasze nicht mehr hell?
Tja, Alexander Herzewitsch, --
Egal! Nun lass` schon, gell?
Lass` dies Italien-Flitterchen,
Bis Schnee knirscht in der Nacht,
In seinem schmalen Schlitterchen
Dem Schubert folgen nach.
Musik, das liebe Maedelein,
Nimmt uns die Angst vorm Tod,--
Und henkt uns auf Aufhaengerlein
Wie raben-schwarz` Paletot...
Tja, Aleksandr Freind Gerzowitsch,
Schon lange g`schwungen all`,
Was, Alessandro Scherzowitsch?
Na, lass` schon! Komm! Egal!
.
.
.)