На моей тумбочке у кровати с ночником всегда несколько книг. Я их помешиваю, как полешки в костре, перед сном. Что-то останавливает меня, задерживает на день-другой. Что-то заберёт в плен и уже исчитается мной до выходных данных о книге... Сейчас моё наслаждение - сборник поэта Ильи Будницкого "Верхний Ис". Благословенное место России воспето им в сотнях стихотворений. В 2018 году они сложились в поэтическое ожерелье сборника. И вот только три дня назад я стал читать их цельно, очаровательным собранием... Нужно ли объяснять Илье и моим друзьям, насколько мне близко всё, что связывает нас с Природой!
Кроме дорогих мне деревьев и цветов, рек и озер, погод и времён года, птиц и зверья, меня магнитит бикфордов шнур его стремительных ассоциаций. Их огонь вспыхивает часто с первой строки и стремительно мчится к взрыву финальной строфы. Мне физически часто кажется, что поэт не совладает с этим трескучей и яркой рекой огня, искр, метаморфоз, что трудно поставить точку, что огонь уже не усмирить. Но нет, поэтическая ладья обретает дом и пристань. "Беглый огонь по виткам бересты" сворачивается, а свиток оформляется в цельное, законченное стихотворение. Чаще всего - это философская лирика, даже если перед нами и пейзаж.
Огненный след его произведений часто обозначается нервным волокном одного всего предложения. И даже если есть точки, многоточия, он умаляются, рвутся бесконечными упругими тире. Ты невольно (по воле автора) лишаешься завершённости строфы и "обязан" скользить глубже и глубже по стволу стихотворения, его метафорическому огню. У Ильи не забалуешь и не заленишься.
Я думаю, он простит мне такую вольность интерпретации, а читатели прочтут несколько свитков из книги "Верхний Ис".
..Как сучья напряглись и почернели,
Как трещины змеятся по коре,
Как листья закружились в карусели,
Как перед самым снегом в октябре,
А кажется вчера ещё – стрекозы,
На пальцах безмятежная пыльца,
И на ладони точки от занозы,
И след смолы, не стёртый до конца...
Ни зелени хвои, ни спящих почек -
Один лишь мох под горло, под глоток,
Осока, вырастающая с кочек,
Кедровой шишки влажный лепесток, -
Всё умерло и больше не проснётся,
Пустили пал, затем пришли снега,
И ни к чему – надеяться, бороться, -
Привычная осенняя тайга.
***
Я люблю собирать бруснику
на развалинах тишины,
где не место азарту, крику,
чувству долга, иной вины -
просто вырубка, мхи да кочки,
что гниет, что стремится ввысь,
здесь медведь приминал листочки,
и смотрела на зайца рысь,
а сейчас не красно - багрово,
горсть, как лодочка - протяни,
оцени красоту улова,
догорающую, как дни
лета, осени, жизни, веры,
что вернёмся сюда опять -
нет у времени чувства меры,
или вод, что погонит вспять
***
Я лес люблю. - Угрюмый зимний лес,
Столетние бессолнечные ели,
Искрящийся холодным светом плес,
разводы льда, как выцветшие гжели,
безмолвие, дарующее мир,
без человека дышащее мерно,
звериных перебежек штрих-пунктир,
когда существованье эфемерно.
Берёзовую, лиственную вязь,
ту ярость красок, буйство возрожденья,
когда сквозь наводнение и грязь
услышу птиц неистовое пенье,
на голых прутьях кисти и жуки,
прилипнет почка, дёрнет паутинка, -
у зимней стужи страхи велики,
и тает сердца замершая льдинка.
Но в заводи, за утренней грозой, -
вода в тумане, лето на восходе,
и свод сквозь лес сияет бирюзой.
и кедры подрастают в огороде,
а на холме брусничные сады,
и тесно землянике от соседки,
полыни и крапивы, лебеды,
повсюду сосны, тянущие ветки.
Подлесок рыж, и тонок небосвод,
и хрупок лёд в подковах и копытцах,
и кружится и падает в нас год,
Мерцающая притча во языцех...
***
Мать-мачеха у бровки небогата –
Ни зеленью не блещет, ни венцом,
Неброское цветение – заплаты,
Царапины пред золотым крыльцом. -
Она не королева, не царица,
Ей никогда не быть красой полей,
Зато – тиха и не умеет злиться,
Не приторна, как розовый елей –
Верна, желанна после охлаждений,
И говорит – вот новая весна, -
Не подарит волненье средостений,
Но первой, светлой прелестью красна.
Сойти с дороги и остановиться –
Над ангельским цветением склониться.
***
Рассветный час - пора туманов,
Медлительных, холодных рос,
Меланхолических изъянов,
Небрежных, запоздалых гроз, -
Всю ночь ворочалось над домом,
Слегка тревожило холмы,
А поутру раскрылось громом,
Как провозвестником зимы.
Повсюду властная стихия –
Её объятий полон лес,
И я, неумолчный вития,
Вошёл в туман, и там исчез...