И почему-то мне начало утро армянское сниться;
Думал – возьму посмотрю, как живет в Эривани синица.
О. Мандельштам
Сейчас должна писать / или молчать, скорее/ о …
Ненавижу себя за… не спрашивайте, пожалуйста.
Напишу, пусть будет попыткой краткой самоанестезии, о пустяке. Как вылупился и полётывал мой ник Цицернак, что в переводе с армянского означает «ласточка».
Век прошлый, двадцатый. Пролистывая журнал «Юность», вычитала о песне Комитаса «Цицернак». Где-то рядом – упоминание о Нарекаци, о его «Книге скорбных песнопений». Цицернак – Нарекаци… созвучие», да. Вскоре – травматология (ничего страшного, простейшая операция на ноге).
Ой, оказывается, начинала этот рассказик… Вот оно, начало, месяца два назад имело быть.
----------------------------------------------
Решили вчера с подругой закупиться в «Армянской кухне» ламаджо и шашлыками в лаваше, затем поехать во чисто поле снежное и вкусить.
«Бари ор!» – поприветствовала повара, суетящегося за стойкой у огня в печи.
Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки,
Из очага вынимает лавашные влажные шкурки...
«Бари ор!» – ответили мне в голос повар и девушка-армянка, принимающая заказы. Это, если вы не знаете, «Добрый день!» по-армянски. Я сама-то выучила это приветствие часом раньше. До этого знала по-армянски только «Барев» («Привет») и «Шноракалютюн» («Спасибо»). На футболках повара и девушки чёрным по белому было написано «ЕРЕВАН». И всё звучал –рисовался во мне Мандельштам:
Ах, Эривань, Эривань! Иль птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
«Я Цицернак», – сообщила повару. «А мы Вас помним, Цицернак-джан», – весело откликнулся повар. Да, мы заезжали туда прошлым летом, и верю, что здесь запомнили такую странную дамочку, наверное, единственную в этом северном городе, именующую себя Цицернак.
Тихонечко спели с поваром «И тогда в Ереване, в нашем маленьком доме будет много веселья, будет много вина», потом он принялся за приготовление наших яств, попутно угостив нас фирменным морсом («Напела», – сказала подруга).
Ну и потом, по плану, отъехали в сторону Табаги (или Хатасс?), сервировали открытый багажник машины и вкусили божественную армянскую снедь, запивая чистой водицей и наблюдая синее небо, белейший снег и чёрных воронов.
Ну так вот…
Прозвище это (или, лучше, назовем так – второе имя) зародилось ни много ни мало в травматологическом отделении. Слегка сломанная нога, костыли. Все друг другу сочувствуют: и лёгким (относилась к ним), и тяжёлым. Армянин Артур со сломанной рукой. Назвала ему, к его явному удовольствию, несколько имен из армянских культурных сфер: Сарьян, Геворг Эмин, Параджанов, Комитас с его Цицернак. Нарекаци (о да да, как созвучно с Цицернак!), Всё, пожалуй, больше никого и ничего не знала тогда.. «О! – чуть ли не вскричал Артур, – ты знаток армянской культуры!». Ха-ха-ха!
Через несколько дней выпрыгиваю на костылях в холл больницы. Вижу Артура в группке армянских мужчин, старший из них держит в руках бутылку коньяка и стакан. Артур, радостно: «Это Люда, Цицернак, знаток армянской культуры!». Старший с коньяком, радостно: «Выпейте за моего брата!» . «Ой, спасибо, нет!» – испуганно говорю, не являясь любительницей коньяка и одновременно представив, как на костылях, в розовом фланелевом халатике стою средь знойных армянских мужчин, пью коньяк из стакана (не помню, но, возможно, он был гранёный.
Лет этак через … двенадцать сижу в приёмной нашей академии, в дверях появляется не очень молодой, но справный армянский мужчина (ожидали бригадира строителей-ремонтников) и, ко мне, радостно: «Цицернак, это ты?!»
Юрий Артушевич, который – «Выпейте за моего брата»!
Лет ... 8 спустя. Геленджик. Ночь. Возвращаемся с приятелем, певцом кафе, с его работы. Маленькие домишки, из одного доносится, нетвёрдыми голосами, какая-то классика жанра народных пьяных песнопений, что-то вроде «Хас-Булат удалой». Из мягко-цветочно пахучей тьмы южной ночи внезапно возникает огромный чёрный силуэт. Это Алик, армянин, музыкант, игравший в кафе на греческом инструменте бузуки. Армянин! «Алик, Вы ведь знаете песню «Цицернак?» Алик запел, тихо-тихо, напрочь при этом перекрывая Хас-Булата: «Цицернак, Цицернак, ду гарнан сирун тчранк…».
И снова Геленджик. 2010. Осень. Кафе «Арарат». Мой друг певец Володя заменяет певца Аршака, аккомпанируют ему клавишник Алик и скрипач Вартан. Разумеется, спрашиваю о «Цицернак». И мелодия играется для меня – синтезатор, скрипка… И возродилось прозвище «Люда Цицернак». Видимо, никуда не уходило. Просто замолкало на время.
Через год увидела этих музыкантов в геленджикском ресторане «Эривань». Напомнила. Услышала. Потом, несколько лет подряд (вернее, сентябрей), Алик с Вартаном, завидев меня, зашедшую на летнюю веранду, начинали играть ту самую мелодию в честь Цицернак-джан.
Ну и, наконец, моя доморощенная студия «Цицернакфильм», кинопродукцию которой (называю – фильмики) я вам время от времеии показываю. Началась она, когда увидела на каком-то ностальгическом сайте заставку студии «Союзмультфильм». И понеслось. И понесётся ли дальше?