Поэты, по сути, ущербные люди,
Им страшно признаться, что вдруг не поймут
Бренчание струн и звучанье прелюдий,
Сплетённых из тех же ущербных минут.
Натянуты нервы над чистой бумагой,
Булыжники букв не ложатся в слова
И как далеко до последнего шага,
Где точка свои предъявляет права!
А, может быть, знак восклицательный, чёткий,
Взметнувшийся флагом над россыпью слов,
Не сбитых в эклогу сапожной колодкой,
Волнующе режущих слух знатоков.
Вопрос, правда, спорный, кого мы считаем
Законоподателем моды в стихах,
Но, если кто выбился круто из стаи,
Потом обвиняем такого в грехах.
Эпитет «умён» и эпитет «талантлив»
Расходятся врозь, словно с нищим сума,
Классический ум, выступающий «анти»,
Себя не признает за кучку дерьма.
Как можно! Да это же противоречит!
Как можно! Да это же выпало из
Привычной родимой прославленной речи,
Поэзию ставя на пошлый карниз!
Не спорьте, не нужно! Не будет вам истин,
Погрязли они в сексуальном клубке
Одной половиной, сомнительно чистой,
Другая на старом сидит облучке.
А время енотом полощется в луже,
Отмыло ручонки и шлёпает вдаль,
Ему и Державин не очень-то нужен,
И деда Мазая с Крыловым мораль.
Ущербность приятна, она непохожесть,
А из непохожести лезут стихи,
Способные чёрта в аду растревожить
Слиянием классики и чепухи.
Утрирую? Да! Диссонанс обязателен,
Чтоб слово катилось до дальней реки,
Понятное даже артели старателей,
Лопатящих золото вам на венки!
«»»»»»»»»»»» 2007г.