Безвкусица, вокруг одна безвкусица,
Не спрятаться, не смыться, не сбежать.
И рожа грязная моя чего-то куксится.
Ей что-то хочется. Но что? - Нельзя понять.
Ну, что ты смотришь на меня да ухмыляешься?
В душе моей серьёзный передел.
Друзья твердили: "Духом творчества питаешься!"
Так я питался, взял его да съел.
Ах, дать бы, гад такой, тебе по роже,
А жалко всё же: рожа-то своя.
Смотрю я на себя - мороз по коже.
Да разве ж этот недоумок - я?
Пальто и шапки молию изъедены,
Листы тетрадные прочерчены до дыр,
И муза убежала в отпуск, вредина,
А Пан уже принёс коньяк да сыр.
Шкафы квадратны все до безразличия,
Прямоуголен стих моим дверям,
От дома милого такого неприличия
Не ожидал, сказать хочу я вам.
Вокруг так серо, так уныло всюду.
Тут архитектор явно прогадал,
Ему б скорей построить чуду-юду
И получить бы премию в квартал.
А мне живи в подобном безобразьи.
Храни в сарае душу! - Не спешу!
Да я себе от ревматизма мази
Втираю дольше нежели пишу.
Ну, это, прямо скажем, издевательство
Над нашими, над честными людьми.
Отягощает душу обывательство.
Творить желаю, сколько не корми.
Вокруг смешно всё, глупо и нелепо.
Мысля куда-то спряталась, нейдёт.
И потолок навис, ну, вроде склепа -
Примета нехорошая... Вот-вот.
Вокруг смотрю - сплошная фанаберия:
Напыщенность сервантов, кресел шик.
Как это б расценил товарищ Берия?
Он к этому, должно быть, не привык.
Хочу писать томами, а не строчками,
Но я давлю по капле, словно кровь.
Да у меня ж по жизни с заморочками
Какая-то взаимная любовь!
А что ты на меня кричишь? Не надо!
Ещё два слова, точно в морду дам,
Ещё хоть писк и я уйду из стада.
Ты понял, парень? Как ты смотришь там
На то, чтобы (минутка есть пока,
Пока музА находится в отъезде)
Купить пельмени в лавочке в подъезде
И заморить большого червяка?