Кишлаки в небоскрёбах одурели от пыли,
В вечных пробках стоят автомобили,
Утром в банке сниму оставшийся налик,
Соберём чемодан и куда-нибудь свалим.
Свалим в эти края, в середину пустыни,
Там, где сто лет назад был твоим бедуином,
Свалим в эти места, где так томно и жарко…
Я — Осман твой паша, ты — моя янычарка.
Дымно тлеющий мох под бубновые танцы,
Где пятьсот лет назад ты — мой хант, я — твой манси,
Где два века назад я — зулус, ты — зулуска,
И плевать, что зулусы не трындели по-русски.
Там, где солнце и пальмы, не станешь старым.
Ты — Мерилин Монро, а я — Че Гевара.
И в голодной степи всякой твари по паре:
Ты — татаро-монгол, я — монголо-татарин.
И пусть нам незнаком язык Суахили,
Только этот язык не знают и в Чили,
Там где был я индейцем с индеанкой проворной,
Бледнолицые скальпы сохнут на брёвнах.
На трибунах ООН сколько слов не трындите,
Я твой Тутанхамон, ты моя Нефертити.
Свалим, съедем, уйдём, растворимся из вида,
Через Арктику с Африкой и Антарктиду.
До нефритовых скал в седом Белогорье,
Муза сядет верхом и Пегаса пришпорит.
То, что было вчера, стоит помнить едва ли,
Если завтра с утра мы куда-нибудь свалим.