Пушкин подошел к столу,
Взял перо и лист бумаги –
Пусть узнает суд в Гааге,
Какого ему в плену.
«Мы живем в печальном веке…
Я в Михайловском бешусь…
В ссылке я шесть лет, заметьте…
И в Россию не вернусь…
Дайте мне глоток слободы,
Паровые корабли
И чугунные дороги…
Я уеду из страны.
Лучше театры и бордели,
Чем осенние дожди…»
Что ж тащиться еле-еле.
Ну, пошёл же ты, гони!..
23.5.23
В стихо использованы строки Пушкина из письма к П. Вяземскому от 27 мая 1826: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и бордели – то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно – услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится – ай да умница». Последняя строчка см. Пушкин "Дорожные жалобы".
См. https://proza.ru/2021/11/12/1289