Рассказ.
--- Мери крисмас – сказал Марк.
--- Барух Хашем, услышал он голос своего брата. Как ты поживаешь?
--- Прекрасно.
--- А ты?
--- На букву х.
--- Хорошо, что-ли?
--- Ну. --- Тогда мы встречаемся в Милане. Послушай, я чего звоню! У меня отобрали диодорант, пену для бритья и одеколон, представляешь?!
--- Ага.
--- Что ага?
--- У нас, один, в армии пил тройной одеколон, сам лично видел, прямо с горла…
--- Нашёл чем удивить, сказал брат. И причём здесь твоя армия?
--- Ни причём, просто так, улыбнулся Марк…
--- Ты это, подожди меня, сказал брат, я сейчас.
Боже родной мой, вот бы написать любовную историю с ничего, с чистого листа?
--- Так не бывает, сказал голос.
--- Очень даже бывает, ты не понимаешь. “Любовь, которая ведёт нас к смерти”, цитировал он Данте.
--- Ты имеешь в виду, свою любовную историю?..
--- Нашу.
--- Нашу?
--- Ага. Помнишь у Тютчего: “И кто в избытке ощущений
Когда кипит и стынет кровь
Не ведал ваших искушений
Самоубийство и любовь”
--- А причём здесь смерть, неужели любовная история не может закончиться положительно?..
--- Любовная может конечно, но Тютчевская, по-видимому, не могла, иначе он бы не написал такое. Между прочим, Брюсов, тоже писал о разбитой любви.
--- Алё – сказал брат в трубке, ты ещё здесь?
--- Да, и здесь и там…
--- Не знаю где там, сказал брат, а я уже в самолёте, и собираюсь выключить телефон. И ещё, не забудь положить всё в чемодан, а то заберут!
--- А зубную щётку можно взять?
--- Зубную можно, а вот пасту положи в чемодан.
--- А куда ты пропал?
--- Звонили с работы.
--- Счастливого полёта, пожелал Марк своему брату.
--- Тебе тем же, ответил брат и выключил телефон.
Милан.
--- Ты знаешь, сказал Марк, у меня есть один знакомый в этом городе, я познакомился с ним в Нью-Йорке. Он привозил “шматы”, так он всегда выражался, его зовут Альфрэдо, если хочешь?
--- Нет, не хочу! Не надо нам никакого Альфрэдо, у нас есть время побродить по городу, заглянем в магазины кройки и шитья.
--- Нехочу, никуда я не поеду. И тем более за одну евро надо заплатить один доллар и тридцать центов. Из принципа не поеду, тем более, все любители кройки и шитья, как ты выражаешься, приезжают к нам в Нью-Йорк отовариваться.
--- Да, многозначительно, скал брат.
--- Да, ответил Марк. И ещё, я хочу помолиться Господу Богу, а здесь, по средине аэропорта, никак я не хочу одевать тфилин. Подожду, пока прилетим в Польшу.
---А почему ты не можешь одеть свой тфилин здесь в Милане?
--- Потому, что они разрушили наш Храм.
--- Кто они?
--- Эдомитяне
--- Эдомитяне?
--- Когда-то давно, ещё за царя Гороха, Рим, назывался Эдом, и люди, которые там жили, назывались эдомитянами.
--- Есть такая страна Швейцария, сказал брат, и, люди живущие там, называются швейцарами…
--- И швицерами, добавил Марк. После убийства Версачи, на Брайтоне, с сожалением говорили: ” убили нашего портного” --- Так ты всё же считаешь, что поляки меньше виноваты перед евреями чем итальянцы, спросил брат? - ---Ну и улыбка у твоего брата, сказал голос…
--- Точно такая, как у тебя, ответил Марк!
--- Не знаю, я не задавал ещё такого вопроса себе! Польша
Польша встретила Марка виртуозной игрой на балалайке, просто, вливавшейся через открытую дверь балкона. Падал снег, горы белели изразцами верхушек почерневших сосен. Дымились трубы домов на склонах. Машины медленно ползли по извилистой дороге, ведущей в неизвестность. Две лошадки, запряжённые в сани, как в Чеховском рассказе ”Тоска”. Извозчик с красным лицом, помогал двум кобетам (девушкам), тащить чемоданы. Лошади, в свою очередь кланялись, в предчувствии долгожданного овса. Фотограф, с маленьким, белым сенбернаром на руках, покрывал это безобидное создание байковым одеялом. Местные люди говорили, что это первый снег в этом 2007 году.
Открылась дверь, и брат доложил, что он получил интенсивный массаж, и что, через пол часа, они должны идти на водопой.
--- Просто кошмар, сказал Марк, как когда-то в пионерском лагере.
--- Распорядок дня, сказал брат, заранее был обусловлен; подводные массажи, минеральные ванны, а затем?
--- А за тем, я отказываюсь жить в таком распорядке… На обед мы поедим в тот ресторан, где были прошлой ночью.
--- Черноглазая хозяйка ресторана, помню - помню, сказал брат, и, в глазах похоть…
--- И не похоть, а чаевые?
--- В нашем возрасте, сказал брат, это не имеет никакого значения…
--- Что не имеет?
--- Всё, ответил брат.
На вопрос, может ли он сфотографировать щенка, фотограф достал из широкой куртки фотоаппарат, и начал объяснять, что это его бизнес.
--- Можно, но деньги вперёд, напомнил о себе голос.
--- Там, речь шла о стульях, сказал Марк.
--- А здесь собака, всё тот же вариант.
--- А я всёравно не заплачу ему, обойдётся, вот дудки, нема дурных. Подожду пока кто-нибудь, и?.. Он где-то читал, что в Париже есть заведение, бардак, где люди приходят парами, платят определённую плату, а затем расходиться кто с кем, по углам, и занимаются чем угодно. И вот где-то, за стенкой, стоят подсматривающие, которые платят в два раза дороже! Просто кошмар, думал он. И это тоже ещё не всё! Оказывается, есть подсматривающие за подсматривающими? Так вот они-то платят тройную плату.
--- Почему ты молчишь, спросил голос, пятнадцать злотых, не большие деньги для американца?
--- Ты что, встал не с той ноги, сегодня?
--- Напротив, я себя прекрасно чувствую, сказал голос
--- Тогда заткнись, и не сунь свой семитский нос в то, в чём ты абсолютный профан, болван и тупица. Лучше посмотри, как не ровно подстрижены верхушки деревьев:
Дремучий лес
Покрытый снегом
Слился с небом серым
Воздухом холодным.
--- Я, всёравно не заплачу ему ни гроша, ни пол гроша. Впрочем, такого не бывает…
--- А на собранные, от экономии деньги, мы, сказал громко, как-то со злостью голос, мы накупим фанеры, построим ероплан, и улетим отсюда к едрённой маме.
--- Не забудь, что после водопоя, мы идём в бар смотреть финал чемпионата Европы по гандболу. В Польше сегодня национальный праздник, они попали в финал, и играют с немцами. --- За кого ты будешь болеть, спросил Марк?
--- А ты за кого?..
--- Я думаю, что за поляков.
--- Я тоже так думаю.
--- Прямо за твоей спиной, утром, в столовой сидел, пожилой немец?
--- Ну и что с того?
--- Ничего, просто так. У него неплохой английский, но обратился он ко мне, по-польски?
--- О чём вы говорили?
--- Мы говорили о русской мафии…
--- А что ты знаешь о русской мафии?
--- То, что и ты, с кино в основном. Он рассказал мне о русской глубинке, о церквях, о Суздале, о Кижах.
--- Причём здесь мафия?
--- По-видимому, его сопровождали какие-то люди, ведь он объездил половину России… Он рассказал мне, что изучает русское зодчество, иконопись и пр.
Меня, так и подмывало спросить, что он делал во время войны…
--- Какой войны, спросил брат?
--- Японской, какой же ещё…
--- А сколько ему лет?
--- Я полагаю, под семьдесят.
--- Под семьдесят, переспросил брат? Тогда не страшно, дети, за родителей не отвечают!
--- Я, думаю, что ему, как раз хватало годков, чтобы к концу войны, стрельнуть с Фауст патрона по нашим танкам!!!
--- Надо учиться прощать людям, сказал брат многозначительно!
--- Ты что забыл, что сделали немцы с нашими родственниками, когда пришли в Киев?
--- Нет, не забыл.
--- Вот, Мешиях когда, придёт, тогда мы точно узнаем, кто такой амалек!
--- А причем здесь это?
--- Это, как ты выражаешься, надо искоренить, чтобы даже памяти не осталось на земле. Это наша, первая еврейская задача, так сказал Господь Бог!!! И заповедал нашим детям, внукам и правнукам, т.е. во всех поколениях.
--- Опять ты за своё?
--- Не за своё, а за наше, еврейское.
--- Тогда, я пойду, вздремну перед гандболом.
--- Кормят не только тело, но и душу, крикнул Марк в вдогонку закрывающейся двери его покоя. Покой, так говорят поляки, думал он. А что, действительно покой, полный покой? И он открыл балконную дверь и вдохнул прохладный зимний воздух.
Сосульки, повисли на железных поручнях, и капли, попеременно соревновались, кто раньше, не ведая о притяжении.
Александр Мартынишин, продолжал очаровывать своей виртуозной игрой. Интересно, думал он, как всё же человеку нужны деньги, чтобы целый день сидеть на морозе, и улыбаясь прохожим, играть в перчатках, с голыми фалангами пальцев. Он быстро оделся, и вышел на улицу, чтобы купить сиди.
--- Добрый день, сказал Марк.
--- Добрый, ответил Александр, продолжая играть.
--- Сколько стоит, сиди?
--- Двадцать пять злотых. Вам какую? У меня есть романсы, классика и избранное.
--- Избранное пожалуйста.
--- Подожди мужчина, сказал голос. Вон видишь там, справа маленькая пони, запряжённая в сани, и фотограф, усаживающий двух девчушек?
--- Да вижу?
--- Большое спасибо, сказал музыкант.
--- И вам, большое спасибо за прекрасную музыку. Музыкант играл Г. Леграна “Шервудские зонтики”, голос, приставал со своей фотографией.
--- Да нет у меня с собой камеры, я оставил её в покоях!
--- Дорога ложка к обеду, сказал В.З. И ещё, всё забываю спросить, как поживает наша любовная история? Марк промолчал, он не хотел отвлекаться. Музыкант играл М. Теодоракиса “Сиртаки”. Какая там история, да ещё и любовная, если кругом бабушки, с подведенными чёрной тушью глазами, обмениваются фотографиями внуков. У меня, тоже есть фотографии моих внуков, думал он…
--- Время летит со страшной силой, сказал брат с сожалением.
--- Да, сказал голос, как будто вчера был в бане, а уже и год прошёл…
--- Серьёзно, так возле тебя, стоять рядом страшно…
--- Возле нас, сказал голос.
--- Не ври, я сегодня утром хорошо вымылся!
--- Почему ты молчишь, спросил брат?
--- Я не молчу, а думаю.
--- Индюк тоже долго думал, и знаешь, что с ним случилось, спросил голос?
--- Знаю. По CNN показывали, что в Англии появился птичий грипп, и там прирезали всех индюков.
--- Послушай, сказал брат, если ты собираешься так отдыхать и дальше, то меня это абсолютно устраивает, тем более, у меня осталось полторы книги.
--- А почему полторы?
--- Половину, я уже прочитал.
--- Интересная книга?
--- Намного интереснее чем кино.
--- Как называется?
--- “Дьявол одевается в ”Прадо”
--- Хочешь, пойдём в гости к моему знакомому, его зовут Юлик, я познакомился с ним в средине восьмидесятых, он живёт, вон на той горе, и Марк показал рукой в направлении леса?
--- Нет, спасибо, я приехал сюда не для того, что бы ходить по гостям.
--- Как хочешь, дело хозяйское, просто это очень хорошие люди, лемки.
--- Лемки?
--- Ага. Потомки греков я полагаю, а может быть и украинцев, я не сильно вдавался в историю, просто люди гостеприимные, вот и всё.
--- Главное, чтобы человек был хороший, сказал брат, всё остальное приложится…
--- Ага.
--- Что ага?
--- Ага Николаевна Щука…
---“ В степях Украины”— спросил брат?
--- Пошёл ты знаешь куда?
--- Знаю!
--- Тогда, что мы делаем вечером?
--- Вечером мы едим в Канцертову, там очень вкусно когда-то готовили, хозяин поляк, родившийся в Мексике, я думаю тебе понравится?
Концертова, встретила братьев гробовой тишиной. В глубине зала, под окном с вышитыми занавесками, сидела миловидная женщина с тонкими чертами лица, в очках, беседовавшая с мужчиной, лет на десять старше. Мужчина курил, а его симпатичная собеседница, отмахивала от себя дым, и что-то тихо произносила.
В другом углу зала, сделанного ещё в девятнадцатом столетии, сидела совершенно седая женщина, кормившая формулой из бутылочки грудного ребёнка.
--- Простите пожалуйста, сказал Марк, я был в этом ресторане много лет назад, и здесь был хозяин, этого ресторана, родившийся в Мексике, он очень вкусно готовил. Может быть вы знаете что-нибудь о нём?
--- Знаю, сказала женщина, и внимательно посмотрела на братьев. Её белое лицо, не накрашенные ресницы, и совершенно седые волосы, делали её похожую на призрак.
--- Это мой муж, он умер год назад. Наступило замешательство, оцепенение, которое нарушил брат. Он нашёл в своём словаре несколько польских слов, а в конце своей тирады, он сказал, что очень сожалеет, но по-английски.
--- У нас очень хороший повар, сказала хозяйка, мой старший сын. Присаживайтесь пожалуйста я сейчас принесу меню. Братья уселись напротив симпатичной женщины и её спутника.
--- Пиво здесь отменное, сказал брат, девять градусов, в Америке такого нет.
--- В Америке есть всё, сказал Марк. Нет такого, чего бы не было в нашей стране. Женщина, сидевшая напротив братьев, не сводила с них глаз, но делала она, по настоящему, артистично. --- Да, сказал Марк, жизнь прекрасна, что и удивительно.
--- Что удивительно, сказал брат, это я знаю, а вот прекрасное, к сожалению не даётся легко.
--- Хочешь, как тогда, когда-то?
--- Когда тогда?
--- Значит не хочешь?
--- Я ещё не знаю, давай сначала поедим.
--- Давай, сказал Марк. Слушай, неудобно получилось перед этой женщиной.
--- Почему не удобно? Люди рождаются, живут, делают всё, что им предназначено в этой жизни, и естественно умирают.
--- А Бог есть всегда!
--- Опять ты за своё!
--- Да, всегда Был, и всегда Будет!!! Я не понимаю тебя, сказал в сердцах Марк.
--- Не морочь мне голову своими религиозными делами!
--- А ты типичный гомосоветикус, у которого отобрали edentate!
--- Адэнтети, шмадентети, отдыхай, сказал брат, вон видишь, сидит симпатичная девушка и скучает!..
--- А ты пригласи её потанцевать, предложил Марк.
--- Так нет музыки, я без музыки не умею. И почему бы тебе не попробовать без музыки?
--- Сейчас сделаем, сказал Марк, направляясь в сторону хозяйки.
--- Вы знаете, сказала хозяйка ресторана, где на белых стенах, художником, были нарисованы хасиды, прогуливающие по парку, после смерти мужа, люди стали приходить редко, мы даже не берём кредитные карточки, музыканты не хотят работать. Но, сказала женщина, у которой печаль и память, по всей видимости, по любимому человеку, отразились глубокими морщинами, у нас прекрасная подборка сд. И если хотите?
--- Очень хочу, пожалуйста, что-нибудь танцевальное, медленное…
--- По воли, сказала хозяйка.
--- Ага. Барзо, пинкно дянькую! Девушка переводила свой взгляд, то на Марка, то на его брата и улыбалась. Её улыбка, виртуозно завуалированная, почему-то, напоминала улыбку “Джоконды”.
Марк, всегда удивлялся своему брату. Как у него так получилось, что молодая женщина согласилась на его предложение потанцевать? И самое интересное, что сопроводжающиий даму господин, даже не повернулся в сторону танцующих…
--- Ну и что, сказал голос, у тебя осталось несколько дней, может успеешь написать хоть какую-нибудь историю?
--- Нет вдохновения, устало, ответил Марк. Приеду в Нью-Йорк и допишу свою любовную историю. Вика появилась перед глазами, просто так, как видение, как ангел, с белыми крыльями. Как ангел чистой красоты, произнёс он шёпотом.
Первый раз в жизни, он летит выше солнца. Маленький, реактивный самолёт, долго набирал высоту, и вдруг, под ними оказались серые, снежные облака, и он увидел, как проснулось солнце. Боже, такоу огромное, Тобою созданное, медленно просыпалось и выползало из-за ватных облаков, думал он.
--- Потому, что шесть сорок А.М., сказал голос
--- Ты проснулся позже солнца, это очень хорошо…
--- Голос не ответил, по-видимому обиделся за вчерашнее, подумал Марк. Вчера вечером, он вёл себя, просто не выносимо, и его пришлось выключить. Он смотрел в элюминатор, и думал о жизни и смерти, он думал о молитве, прочитанной накануне, где евреи Хабада, должны говорить перед чтением Тигилим: “Да будет на то воля Твоя, Бог, Всесильный [Бог] наш и Всесильный [ Бог] отцов наших, избравший Давида, раба Своего, и его потомков, после него, избравший песнопения и славословия, обратиться в милосердии Своём к чтению песнопений книги Тегилим, которые я буду читать, словно их произносил сам царь Давид, царь Израиля, мир праху его, да защитит нас его заслуга и да постоит за нас заслуга его стихов, заслуга их слов, их букв, их знаков огласовки кантилляции(1), имён, исходящих из них, - из начальных букв и из конечных букв слов, дабы искупить преступления, грехи и прегрешения наши и “срезать притеснителей” и обрезать колючки и шипы, окружающую небесную розу, и соединить “жену юности” с её Возлюбленным посредством любви братства и дружбы, и оттуда да снизойдёт на нас влияние на нефеш, руах и нешама(2), дабы очистить нас от грехов наших и простить нам прегрешения наши и искупить преступления наши, как Ты простил Давиду, который произносил эти Тегилим пред Тобою, как сказано: «Бог снял с тебя грех твой - ты не умрёшь»(3). И не исторгай нас из этого мира преждевременно, до исполнения дней нашей жизни – семьдесят лет, дабы могли мы исправить то, что испортили. И заслуга царя Давида да защитит нас, дабы продлил Ты терпение Своё пока мы не возвратимся к Тебе в полном раскаянии. И из хранилища безвозмездной милости помилуй нас, как написано: « помилую, Я того, кого решу помиловать, и пожалею того, кого решу пожалеть» (1). И как мы произносим песнопения в этом мире, так да удостоимся мы произносить пред Тобою. Бог, Всесильный [ Бог] наш, песнь и хвалу в мире грядущем. И посредством чтения Тегилим = да вдохновится «лилия Шарона», чтобы петь приятным голосом ликования и воспевания славы Ливана, мы воздадим ей славу и великолепие в Доме Всесильного нашего, вскоре, в наши дни, амен, вовек! 1)(знаки кантиляции указывают на интонацию и мотив, с которым должны произноситься слова и стихи Танаха).
Он посмотрел в элюминатор, за тем посмотрел на часы показывающие семь тридцать a.m. Солнце, как и положено по уставу, заняло своё, самое почётное место. Мысли, которые подневольно поддаются влиянию обстоятельств?
--- О чём ты пишешь, спросил брат?
--- Я записываю, чтобы не забыть, потому, что с памятью моей стало, что-то не объяснимое… Кстати о птичках, сказал Марк, она тебя покорила не печальным взглядом, и тем-более не робкой мечтательностью?..
--- И вовсе она меня не покорила, с ней было очень просто общаться, просто на удивление, легко. Ведь она не плохо говорила по-русски!
--- А я, с ней, разговаривал по-английски.
--- Посмотри в низ, сказал брат, под нами горы, я полагаю высокие, они выглядывают из-за облаков, красатищя какая. Интересно, как называются эти горы?
--- Мы подлетаем к Милану, сообщил капитан по селектору.
--- Я полагаю это Альпы, сказал брат.
--- Ты полагаешь, или уверяешь?
--- Нет, я просто уверен, что это Альпы…
--- Пристегните свои ремни, мы заходим на посадку, сообщил капитан, воздушного корабля.
Милан встретил братьев, серым туманом и улыбкой стюардессы.
--- Твонти минет то найн a.m.- сообщил капитан, направляя самолёт к терминалу.
И вот опять самолёт, подумал он. На стенке висит телевизор, показывающий, что до Нью-Йорка 6419 км. Впереди, плачет маленький ребёнок, рядом с лева, сидит очень симпатичная итальянка, разглядывающая журнал мод, рядом с итальянкой, с лева от неё, её разговорчивый муж, жестикулирующий руками, как и положено итальянцам. Подходит стюарт, смотрит в бумажный лист, и спрашивает, ар ю мистер Марк?
--- Иез
--- Ю хев а кошер мил
--- Иез ай ду. Нарисовав на листе галочку, стюард, поблагодарив, уходит
Итальянец настораживается и перестаёт говорить, даже маленький ребёнок, как-то сразу успокаивается. Марк достаёт из дорожной сумки Сидур, и начинает читать дорожную молитву:
Да будет угодно Тебе, Господь Бог наш и Бог отцов наших, вести нас мирными (дорогами) и направить наши шаги ( по безопасным стезям), и указать нам надёжные ( пути) и поддержать нас ( даруя нам) мир, и привести нас к цели нашего путешествия для жизни, радости и благоденствия.
И вот опять в элюминаторе видны Альпы. Боже, думает он, как это Суворов перебирался через эти горы, ведь действительно высокие горы?
--- И ещё с пушками, сказал голос. Русские солдаты делали просто не возможное!
--- Ты, что, отошёл после вчерашнего, спросил Марк с подковыркой?
--- Кто старое помянет – тому и глаз вон
--- Русские солдаты делали не возможное, потому, что с ними никто не считался. Сталин угробил пол миллиона солдат, чтобы первым войти в Берлин раньше союзников. А Суворова любили солдаты, называли его отцом родным!
Экран телевизора показывал, что они пролетели Париж, Бирмингтон, Манчестер и летят в сторону Дублина, и где-то там далеко с лева в углу выглядывает Рейкьявик.
--- А у меня от него мурашки, говорит голос…
--- И не у тебя, а у Карцева и Ильченко!
--- Ильченко больше нет, сказал голос с сожалением.
Наконец-то подали кошерную еду, и на экране показалось Ирландское море, Ливерпуль остался внизу, осталось всего 5276 к.м.
--- Савсэм чуть-чуть, сказал с грузинским акцентом голос.
Место у окна, прекрасное место, видно и горы и море, а вот в туалет бы попасть! Придется просить итальянцев? А они едят не кошерную еду с таким аппетитом, что придётся терпеть, думал он.
--- Терпи коза, а-то мамой станешь, издевается голос. Там, казак, мечтающий стать атаманом, думает Марк.
На карте, внизу, примерно, на расстоянии с пол туфля, Марк увидел Касабланку, за тем Мальту, и наконец-то появился Атлантический океан.
5109км. до Нью-Йорка. Всё было бы хорошо, но как перепрыгнуть через итальянскую чету?
--- Подожди немного бродяга, разве ты не видишь, что он допил своё пиво, и открывают следующую банку, он сам, скоро побежит…
--- Твои речи, да Богу в уши, думает он. На карте показался Каракас, Лагос.
--- А Лагос – это где?
--- Не знаю!
--- Почему?
--- Потому! Через некоторое время, на карте, появилась Гренландия, 2109км осталось, говорит голос. За тем святой Томас, и чуточку ниже Галифакс. Прошло какое-то время и он увидел Майями, чуть выше Лабрадор Сити. --- Ещё пару часов, и, с Божьей помощью будем дома, напоминает о себе голос.
Симпатичная женщина, сидевшая слева, оказалась дизайнером одежды, родом из Милана. Она хорошо говорила по-английски. Её муж рассказал, на ломанном английском, что он ( оно мишен), то - есть сопровождает свою жену.
--- Хорошая миссия, нечего сказать, сказал голос?
--- Почему?
--- Потому, что в итальянских фильмах, когда кто-то выполняет миссию, обязательно происходит убийство!
--- Ну ты даёшь студент, это только в кино такое показывают, во даёт, улыбался Марк соседке с лева. Нормальные люди итальянцы, весьма весёлые, я жил там, я знаю, думал он. На карте показался Квебек, значит осталось чуть больше часа?
--- Ну что, подлечился немного, спросил голос?
--- Да подлечился немного, а что?
--- Так…
--- Что?
--- Ничего, сказал голос без воодушевления.
--- Водичка хорошая, прочистила внутренности, в следующем году, с Божьей помощью, опять поеду, отрапортовал Марк. На этот раз возьму с собой Вику, было скучно без неё, думал с сожалением он.
--- Не прилично, тоже хорошее слово, и больше подходит в данном случае…
Он не сразу сообразил что происходит. Чувствуя медленное прикосновение итальянской женщины сидящей слева от него. Интересно думал он, а что может произойти если я не уберу свою левую ногу
--- Правой будет обидно, сказал голос с восклицанием!
Вот хочется не много пофантазировать, и представить себе, на сколько у неё серьёзные намерения?
--- Так вот тебе любовная история на борту Боинга…
--- Так осталось-то лёту всего ничего!
--- Её муж пьёт часто пиво, это уже четвёртая банка, сказал голос.
--- И ни четвёртая эта банка, а пятая, ты проспал пол дороги, ответил Марк.
--- Тем более!
--- Ты знаешь, сказал Марк, последнее время мне становится всё труднее и труднее следить за ходом твоих мыслей!
--- Проще пареной репы, сказал голос. Раз её муж, выпил такое количество пива, значит ему по барабану, что делает его жена!
--- И?
--- И, значит, у тебя остался целый час дописывать свою любовную историю!
--- А за двадцать минут до посадки предупредят, пристигните ремни?
Он повернул голову вправо и посмотрел в иллюминатор, но ногу не убрал, но и не придвинул. Наступило замешательство, пауза, о которой художники, писатели, и разумеется поэты, могут мечтать в своих, не всегда радужных снах. Женщина, у которой, равномерный светло- коричневый загар, абсолютно без никакой косметики, и от которой пахло весенним мылом, медленно подняла свою левую руку, плавным движением, начала гладить спину своего мужа, в этот момент, занимавшегося специальной гимнастикой для самолётов.
Бывает, что мысли человека участвуют в спортивных состязаниях, и каждая из них старается быть первой, вырвать, так сказать, победу, думал он. Женщина, была на столько очаровательна в простоте движений, плавно переходящих на чёрную капну волос её мужа, прижалась понастойчивей своей ногой Марка. Её левая рука напоминала движение балерины, в танце лебедя.
--- Опять не тебе повезло, сказал голос.
Марк, в свою очередь, убрал ногу и посмотрел на нимфу. Нимфа же, перестала гладить своего мужа, и повернула свою прелестную головку в сторону своего супруга.
Брат, в таких случаях, всегда говорил о маникюре, медленно переходящим в педикюр.
Natalie Col, пела в наушниках “ When I fell in love”
--- Добро пожаловать в Нью-Йорк, сказл таможенник, читая белую, заранее заполненную декларацию.