Каподастр зажимает струны
На четвертом иль пятом ладу.
В стороне разложила руны,
Но "мы встретимся все в аду".
Он рассказывал сказки о ведьмах
И о том, как их жгли на кострах,
Приговор им читали в кельях,
А в глазах танцевал дикий страх.
Ты стояла, смотрела на струны,
Их дрожанье под властной рукой.
Разложила неровные руны,
Что сулили отныне покой.
Холод ночи все борется с пеплом
И пылинками жара костра,
Чуть подул на него южный ветер,
И над небом взлетела волна.
Руки ищут последние руны
В очень мокрой, холодной траве.
В голове лишь одни картины,
Как их с лёгкостью жгли на костре.
У тебя в глазах бесконечность,
В этих сине-зеленых глазах.
Смотришь так, будто жизнь твоя вечна.
Ищешь смирность - находишь азарт.
Собираешь последние силы,
Ищешь мир и покой в голове.
Струны звонко кричат: "Не насилуй
То, что льется от сердца в тебе."
Холод вдруг обвивает завесу
Тайн и холода твоих глаз.
Так же дарят шашку черкессу,
Как ты в косы вплетают атлас.
Ты сбежала во хвойные дебри,
Мох кололся по стопам босым,
По лицу били ветхие вербы.
Смысл в голоде - быть молодым.
Ты бежала от звуков гитары,
От рассказов про ведьм, от меня.
Ты рассыпала руны в пожаре,
Что сжигал изнутри всех казня.
Если бы ты бежала от мессы
В холод ночи, во тьме и в искре,
То тебя бы поймали не бесы,
То тебя бы сожгли на костре.