Инвалид, продающий ландыши
на Васильевском у метро,
сколько могут с тобой валандаться
жилконтора и партбюро?
Ты небритый стоишь, нечёсаный,
оскорбляя пристойный вид,
а глаза — будто небо осенью,
и букет в кулаке дрожит...
Отвернуться, пройти торопливо,
отдышаться на ветерке...
Но пустеет рукав сиротливо,
и три дырки на пиджаке.
И беру я цветы росистые
и монеты сыплю сполна.
Ах, ты горе наше российское,
будь ты проклята
трижды,
война!
1970-е