Пора бы домой, но я явно противлюсь,
Горлом в толчок идут чёрные льдинки.
Я разряжаюсь в сомнительной съемной,
Ёрзая по полу мёрзлыми бёдрами.
Вроде я брошенный, вроде прощенный.
Вечный декабрь, пустой холодильник
Самой любимой на свете девчонки
Врёт что припрятал чего-то в кабинке!
Я ей не нужен, её всё калечит
В луже хандры она мёрзнет, но моется,
Шоркает губкой дрожащие плечи,
Дёргает мокрые ниточки голоса.
Если звонит мне,
Если пытается,
Значит я рано зарылся в сугроб!
Но всё заметает и падают градусы.
Старый бродяга целует мой лоб.